суббота, 17 сентября 2011 г.

ШАХМАТНАЯ ИГРА ТАМЕРЛАНА

Обдумывая свой ход, Темур ибн Тарагай по привычке медленно оглаживал рукой жесткую бороду. Это помогало сосредоточиться и просчитать нужную комбинацию. Великий Амир с юности ценил и любил шахматы. Их начала первым преподал отец, но в смыслы, дух, искусство этой древней игры ввел его главный учитель – шейх Шамс ад-Дин Горшечник (Кулял). Духовный наставник терпеливо объяснял пытливому ученику, что это для непосвященных деревянные фигуры неподвижны, а для опытных игроков шахматное поле полно напряжения манящих возможностей и скрытых опасностей.

Цепкая память Амира Темура хранила все шахматные сражения. Он помнил рисунок, ритм и, что особенно важно, психологию игры с конкретным противником. На особом счету были поражения и определившие их моменты ошибок. Шейх Кулял приучил его учиться у сильных, обретая способность приподниматься над суетой близких ходов и выстраивать далекое видение – стратегию победы. Темур понимал как далек реальный мир от шахматной доски. Но с другой стороны – сколько сходства. Если бы Великого Царя и Гениального Полководца попросили открыть секрет выдающихся успехов, то он, не колеблясь, сослался бы не только на божественное провидение, но и на искусство шахмат.

Итак выбор сделан. Оторвав руку от бороды, Амир переставил свою главную фигуру на поле противника. Черный ферзь, защищенной могучей турой, вторгся в священное пространство белого короля, угрожая разрушить всю его оборону. У Темура кольнуло сердце. Эта фигура своей решительностью и мощью атаки напомнила ему любимого внука и наследника Халиль-Султана, таким же был его первый сын Джехангир (оба уже ушли в мир иной), таким был и он сам в молодости. Теперь он на шахматном поле, конечно, король. Это – ключевая фигура игры, однако очень осторожная, далекая от боев и не имеющая права на риски прямых схваток. Такими всегда были китайские императоры, троном которых еще недавно владели Чингизиды, а теперь готовился захватить сам Темур.

Прошло около сорока лет, с тех пор, как, научив шахматным стратегиям, шейх Кулял, благословил молодого Темура на создание великой державы – оплота веры и справедливости. За эти годы победными трудами Амира Темура в его империи собраны земли, равные масштабом завоеваниям Великого Искандера и Чингиз-хана. Несмотря на чрезмерную занятость, Темур ибн Тарагай всегда находил время для шахмат: в разгар дворцовых дел, в дороге на дальних походах, в боевых действиях, в домашних заботах большой царской семьи. Часы шахматных противостояний, как ничто другое, давали ему силу душевного равновесия и уверенность в жизненном успехе. Это ни в коей мере не было забавой.

На заднем плане каждой партии перед Темуром, так или иначе, высвечивались имперские дела, позволяя по ходу игры оттачивать, выверять государственные решения. И, хотя он уже почти стал вселенским императором, и имя Тамерлана вселяло страх и покорность в пределах его державы, а у соседей вызывало ужас и смирение, великий правитель понимал, что шахматная «партия судьбы» по-прежнему продолжается и его исход еще неизвестен.

Сегодня его партнером в игре был глубокоуважаемый Абу Саид Сагарджи, сын ушедшего в мир иной великого шейха Бурхан ад-Дина – главы мусульман Пекина при последних монгольских императорах Китая. Исполняя волю отца, Абу Саид привез тело покойного родителя в Самарканд, и, испросив разрешения Государя, захоронил его недалеко от цитадели у погребения Кутба Нур ад-Дина. Сын и преемник великого суфия шейх Сагарджи остался у трона Амира Темура в качестве одного из самых близких духовных лиц. Абу Саид в искусстве шахмат не уступал Темуру. В таинства этой игры его посвятил отец, чье мастерство вызывало изумление в Индии и Китае. Чтя память Бурхан ад-Дина, Темур приказал возвести над его погребением мавзолей, получивший имя Рухабад – обитель мудрости.

Обычно Сохибкиран выбирал черный цвет. Он чувствовал в нем особую, понятную ему глубину и силу. Не Черные, а Белые начинают Игру и, что то же, Войну. Белые имеют преимущество инициативы. Черные же в начале лишь парируют выпады белых. Великого Амира это устраивало. Он давал возможность «белому» сопернику проявить себя, раскрыть замыслы, увлечься наступлением. Как полководец Амир Темур хорошо усвоил закон шахмат – при правильной обороне «черных» любая «белая» атака захлебнется и в игре наступит момент зыбкого равновесия. Тогда и начинается настоящая игра...

Ответным ходом мудрый Абу Саид прикрыл брешь в шахматном королевстве белых. Еще не успев просчитать новый расклад сил на доске, Темур интуитивно почувствовал как шейх искусно обесценил его главное направление удара и одновременно создал себе шанс атаки. Рука Амира вновь поднялась к бороде. Сильных игроков за то и ценишь, что они способны удивить, и открыть тебе иное видение мира. И тогда надо искать новые пути. В его сознании вновь и вновь всплывали рассказы Сагарджи, в которых он, делясь древней мудростью, разъяснял сакральный смысл шахмат...

Играющие в Шахматы – движут миром. Волею небес каждая шахматная партия незримыми нитями связана с реальными событиями мира, даруя победы и поражения. Мир будет в движении пока продолжается Игра Белых и Черных...

понедельник, 4 апреля 2011 г.

«Газават» Энвер-паши (январь-август 1922 г.)

«Рожденный турком, он не забыл происхождения своих предков. Большевистские события дали ему возможность надеяться на близкое освобождение стран турко-татарской расы, подчиненных Москве силою оружия»
Жозеф Кастанье

Несмотря на появление Энвер-паши, основной военной фигурой Восточной Бухары в конце 1921–начале 1922 гг. все еще оставался Ибрагим-бек. Именно он во второй половине декабря 1921 г. с силами до 10 тыс. бойцов осадил Душанбе. Советский гарнизон с большим трудом держал двухмесячную осаду, но в середине февраля 1922 г. сдал Душанбе и отступил к Байсуну, где влился в 3-ю стрелковую бригаду.

Еще в конце 1921 г. на курултае курбаши в Кокташе Энвер-паша заявил о готовности взять на себя ответственность за организацию широкомасштабных военных действий. Однако ему потребовалось несколько месяцев для утверждения своего авторитета и создания собственной военной и политической базы. Валидов свидетельствует, что убеждал Энвер-пашу в невозможности сотрудничества с басмачами «...без соглашения с афганцами, и признания Вас эмиром (в качестве лидера)». Однако Энвера это нисколько не останавливало. Для обеспечения своих планов в конце 1921–начале 1922 гг. Энвер-паша побывал в северном Афганистане, где он использовал связи как ТМБ и амиристов, так и Джемаль-паши и, похоже, добился поддержки крупных фигур афганской элиты.

Для характеристики личности и политических амбиций Энвер-паши показателен текст его серебряной печати: «Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять халифа, наместник Магомета». Действительно статус Энвера как зятя турецкого султана – номинального главы мусульман имел важное значение и делал его в глазах исламского населения Бухары культовой фигурой. Уже в одном из первых своих воззваний он писал: «Я назначен халифатом мира ислама для соединения вас воедино и освобождения из неволи. С этой целью и по причинам географическим, я нашел соответствующей для действий Восточную Бухару и установил там свой центр». Энвер-паше удалось связаться с повстанцами Ферганы, Хивы и скоординировать свои действия с Курширматом и Джунаид-ханом.

Консолидировав басмаческие силы, Энвер-паша весной 1922 г. перешел в наступление. Оценки численности войск, собранных под знамя Энвер-паши, колеблются от 10 тыс. (советский военно-исторического сборник 1959 г.) до 20 тыс. Крупными военными отрядами Восточной Бухары, подчинившимися Энвер-паше, командовали Ибрагим-бек, Данияр-бек (эфенди), Давлятман-бий, Фузайл Максум, Ишан Султан и др. Если пантюркисты ТМБ выступали безусловными политическими союзниками Энвер-паши, то с амиристами (сторонниками старого режима) полного взаимного доверия у него никогда не было. Ориентация Алим-хана на союз с Великобританией и реставрацию своей власти в Бухаре не совпадала с планами бывшего турецкого лидера (Энвер-паша слишком долгое время был врагом Англии и его европейской опорой оставалась Германия). Поэтому военный глава амиристов Ибрагим-бек, формально признавая Энвер-пашу, обычно действовал самостоятельно.

Захват Душанбе и перспектива нового наступления и возможной ликвидации Советской власти в Бухаре дали основания амиристам во главе с Ибрагим-беком поставить вопрос о возвращении амира Сейид Алим-хана на территорию бывшего амирата. Сам Алим-хан свидетельствует о том, что соответствующую просьбу Ибрагим-бек направил амиру Афганистана. В тот момент Энвер-паша декларировал собственные цели создания «великого среднеазиатского мусульманского государства» и обратился к представителю РСФСР с предложением признать его в качестве главы этого государства. Это серьезно осложнило его отношения с амиристами и в решающих событиях лишило поддержки Ибрагим-бека.















В марте 1922 г. антисоветским отрядам, связанным с Энвером, удалось взять Карши и активизироваться в окрестностях Бухары. Там основную угрозу советской власти создавали отряды приближенного амира Алим-хана Мулло Абдулкахара. В числе организаторов антисоветского восстания был также председатель ТМБ А. Валидов. Общая численность проэнверовских сил на территории Западной Бухары достигла в то время 3 тыс. чел. 5–6 марта энверовские отряды заняли Вабкент и ряд населенных пунктов, близких к Старой Бухаре.

Тогда же 5 марта правительство БНСР обратилось в РВС Туркфронта с просьбой о военной помощи. В течение двух суток гарнизон Бухары вместе с милицией и особым отрядом БухЦИК отбивал атаки. Взятие священной Бухары давало Энвер-паше шанс выступить освободителем и свергнуть советскую власть на территории Бухарской республики. Далее планировался поход на Самарканд и Ташкент. Полпред РСФСР в Афганистане Раскольников бил тревогу: «Энвер подготовляет план всеобщего восстания... от Кавказа до Каспия». Возможный успех Энвера допускал вмешательство в ситуацию в Туркестане значительных проамирских сил с территории Афганистана. При таком раскладе могла измениться и просоветская ориентация Афганистана.

Только с прибытием из Самарканда 1-й Туркестанской кавбригады энверовские отряды удалость отогнать от Бухары в направлении Галассии. 9–11 марта в бою под Вабкентом, Гиждуваном и Кермине части энверовцев были разгромлены. Частям Красной Армии удалось отразить удары Энвер-паши и отбросить их за Вабкент, Гиждуван и Кермине. Но уже 20 марта энверовцы вновь собрались силами и обложили крепость в Кермине. Подошедшие части Туркфронта разбили их и рассеяли в разных направлениях. После чего на конец марта в районе Бухарского оазиса продолжало действовать только 3 крупных энверовских отряда. 23 марта военный назир БНСР Абдухамид Арифов, чье пособничество проэнверовским силам стало слишком явным, перешел на сторону басмачей.
В марте и апреле Энвер-паша получил из Афганистана два каравана с винтовками, патронами и шестью артиллерийскими орудиями, а в мае со своим штабом выдвинулся в окрестности Байсуна и разместился в кишлаке Кофрун. Ему удалось взять Байсун в окружение и начать регулярные атаки с целью его захвата.

19 мая Энвер предъявил Советской России ультиматум, требуя «полного вывода частей Красной армии из Туркестана, Хивы и Бухары, отзыва всех советских служащих из региона, немедленного освобождения всех заложников и политзаключенных, что в итоге позволит всем странам Центральной Азии обрести независимость». О политических амбициях Энвер-паши на том этапе можно судить по его титулатуре на ультиматуме: «Главнокомандующий Туркестанской, Бухарской и Хивинской национальными армиями». Видимо в тот момент Ибрагим-бек окончательно убедился в том, что Энвер-паша далек от планов реставрации старой власти и увел свои отряды за Бабатаг.

Уже 1 февраля в постановлении Политбюро ЦК РКП (б) «По бухарскому вопросу» отмечалась опасность деятельности в Бухаре группы Валидова и турецких контрреволюционеров во главе с Энвер-пашой и ставилась задача очистки территории БНСР от этих «контрреволюционных элементов».. В сообщении председателя Турккомиссии Гусева от 16 февраля одной из главных причин резкого обострения ситуации названы действия Бухарского правительства «не сумевшего создать авторитетной местной власти, легкомысленно использовавшего старых амирских чиновников». Им было высказано предположение о намерениях амира Афганистана оккупировать Восточную Бухару.













Отдавая отчет в значительном ухудшении военно-политической обстановки, 20 февраля БухЦИК собрался на чрезвычайную сессию для определения срочных мер по борьбе с басмачеством. Ф. Ходжаев в это время еще находился в Москве в связи с обсуждением среднеазиатских проблем на Политбюро ЦК РКП (б) и подготовкой Генуэзской мирной конференции (апрель–май 1922 г.), в которой, наряду с РСФСР, Украинской, Белорусской, Азербайджанской, Армянской, Грузинской, должны были участвовать руководители правительств БНСР и ХНСР. БухЦИК не был готов к военным действия и допускал возможность компромисса с повстанцами. В частности предлагалось «созвать курултай в Восточной Бухаре, приняв меры к тому, чтобы на курултае участвовали и басмачи, чтобы выяснить их цели и желания, чтобы завершить дело борьбы миром и реформой».

Обострение военно-политической ситуации в Бухаре в связи с действиями Энвер-паши стало предметом особого внимания политического центра в Москве. Лазаревича на посту командующего Туркфронтом заменили более опытным В. Шориным, в прошлом полковником царской армии, с января 1920 г. командовавшего Кавказским фронтом, а с мая 1920 г. по январь 1921 г. являвшегося помощником Главкома РСФСР по Сибири. В течение трех недель Политбюро ЦК РКП (б) трижды принимала резолюции по бухарским вопросам: 22 февраля – «О положении в Бухаре», 1 марта – «Об усилении войск и средств в Восточной Бухаре», 13 марта – «О Бухаре». С учетом сложности ситуации 2 марта в Бухару срочно отозвали предсовназиров БНСР Ф. Ходжаева, выехавшего из Москвы вместе с уполномоченным ГПУ по Средней Азии Я. Петерсом.
Для борьбы с Энвером 1 апреля в составе Туркфронта был образован Басмаческий фронт, в состав РВС которого ввели Ф. Ходжаева. 15 апреля Басмфронт переименовали в Бухарскую группу войск. Она имела 4500 штыков, 3000 сабель, 20 орудий. Основу группы составили 1-я и 2-я отдельные Турккавбригады, 3-я Туркестанская стрелкдивизия, два эскадрона Верненских кавалерийских командных курсов. Командиром группы назначили Н.Какурина. В мае Бухарская группа разгромила главную базу энверовцев в Западной Бухаре – Нурату.

18 мая было принято постановление ЦК РКП(б) «О туркестано-бухарских делах», в котором была дана боевая директива по искоренению басмачества в Восточной Бухаре. 27 мая на площади Регистан был созван многотысячный митинг (12 тыс.), где с разъяснением текущего момента в БНСР выступил Ф. Ходжаев. К концу мая–началу июня основная часть войск Бухарской группы была сосредоточена в районе Гузара. 1-я отдельная Турккавбригада выдвинулась к Дербенду. 4 июня 4-я сессия БухИКа оценила действия Энвер-паши как авантюру, нацеленную на то, чтобы «с помощью восточнобухарских басмачей … Бухару сделать игрушкой Английской политики». Это «с точки зрения мусульманина вообще, так и с точки зрения Бухарца, является преступлением». Сессия призвала бухарский народ «собраться под красное знамя и объединенными силами бороться с басмачеством Энвер-паши.

С учетом осложнения военно-политической обстановки в начале июня в Туркестан прибыл председатель РСФСР, наркомвоенмор Троцкий, а также Главком вооруженных сил РСФСР Сергей Каменев. Последний взял на себя общее руководство операцией по разгрому Энвер-паши. В июне Бухарская группа войск собрала достаточные силы и подготовила наступление против Энвер-паши двумя колоннами. Левая колонна включала 1-ю отдельную Турккавбригаду в составе Алайского и Гиссарского кавполков, отличившихся в Гиссарской экспедиции, а также два батальона 5-го стрелкполка под общим командованием командира 1-й кавбригады Я. Мелькумова. Она сосредоточилась на подходах к Байсуну и имела перспективу наступления в направлении Душанбе–Файзабад. Правая колонна опиралась на части 8-й кавбригады Бухарской Красной Армии и также была усилена двумя стрелкбатальонами под командованием командира 8-й кавбригады М. Никитина. Продвигаясь от Термеза на Бальджуан, она должна была отрезать силы Энвер-паши и его союзников от Афганистана. В тот момент армию Энвер-паши покинули отряды Ибрагим-бека и Икромиддин-Ходжи, выразившие этим несогласие с политической линией Энвера.

Левая колона начала наступление в районе Байсуна 10 июня и силами Алайского кавполка атаковала части Энвер-паши у кишлака Кофрун. Одновременно в обход левого фланга войск Энвер-паши через ущелье Бандыхан выдвинулся Гиссарский кавполк, отрезавший противнику отступление на восток. 15 июня утренней атакой Алайского кавполка был с боем занят кишлак Кофрун и отряды Энвера численностью ок. 2 тыс.чел. обратились в бегство. Ок. 200 чел. из них погибло, свыше 200 чел. пленено. Части Энвер-паши, отрезанные Гиссарским кавполком от большой колесной дороги на Шерабад и Денау, отступали по труднопроходимой дороге через ущелье Танги-Муш.

Преследуя отступающих энверовцев, части левой колоны Бухарской группы 22 июня вышли к Денау и захватили переправы через Сурхандарью. После ожесточенного боя 26–27 июня Энвер-паша отступил от Денау и Сариасии и увел свои отряды к Регару и Караталу. «На плечах» отступающих войск Энвера советским частям удалось ворваться в Гиссар и после тяжелого боя занять крепость. Эти победы позволили Бухарской группе начать изгнание басмачей из Вахшской долины и 14 июля освободить Душанбе. Отряды Ибрагим-бека рассеялись, часть их ушла вверх по долине Кафирнигана. Силы Энвер-паши рассредоточились восточнее Бальджуана в речной долине между Вахшским и Дарвазским хребтами, перейдя к партизанской тактике, что грозило советским частям затяжной войной.













Однако данные, добытые начальником разведки Бухарской группы Г. Агабековым, являвшегося одновременно и начальником агентуры ВЧК в Бухаре, позволили установить местонахождение штаба Энвер-паши. На его уничтожение направили кавдивизион, который в день Курбан-хаита 4 августа совершил нападение и уничтожил передовую группу энверовцев в 8 км северо-восточнее Бальджуана и вступил в бой с частями штаба Энвер-паши. В ходе встречной конной атаки Энвер-паша был убит, а его ближайший соратник Давлятманбий – смертельно ранен (по другим сведениям, что Энвер-паша погиб еще до боя во время перестрелки внутри своего лагеря).

Летом 1922 г. Красной Армии удалось провести масштабные операции против повстанческих сил в Западной Бухаре. Осенью и зимой того же года там были разгромлены крупные отряды Хандамина, Базарбая, Муллы Абдукахара. Осенью 1922 г. были уничтожены главные военные силы курбаши Ибрагим-бека, Данияра и др.

Справочная информация
Басмаческий фронт – Бухарская группа войск – 13-й стрелковый корпус. Басмаческий фронт (Басмфронт) сформирован как отдельное военное соединение для борьбы с басмачеством на территории БНСР приказом РВС Туркфронта с 1 апреля 1922 г. В состав РВС фронта вошли: командующий Ионов, Ф. Ходжаев, Березин. Войсковые части РСФСР на территории БНСР были полностью подчинены РВС Басмфронта, а части БНСР – в оперативном отношении. Разграничительной линией между войсками Басмфронта и Туркфронта установили государственную границу БНСР. Командующему Басмфронтом предоставили права командарма. С апреля по июль 1922 г. Бухарской группой командовал Н. Какурин, с июля по ноябрь 1922 г. – Н.Лиссовский. В начале ноября 1922 г. Бухарскую группу реорганизовали в 13-й стрелковый корпус. Командиром корпуса назначили Н. Лиссовского

/Из неопубликованной рукописи "Революция в центре Азии"/

среда, 9 марта 2011 г.

Российский хлопковый проект в Туркестане. Начало XX века

С конца XIX в. главным экономическим проектом России в Средней Азии безусловно стал хлопковый проект, стремительно развивающийся благодаря освоению американских сортов хлопчатника и открытию прямого железнодорожного сообщения с текстильными центрами России. К рубежу войны здесь многократно увеличились поливные площади, засеваемые хлопком.

Так с 1888 г. по 1913 г. посевы хлопчатника выросли в Ферганской области – с 37,8 тыс. га до 304 тыс. га, Самаркандской области – с 8,7 тыс. га. до 34,5 тыс. га, Сырдарьинской области – с 28,2 тыс. га до 68,3 тыс. га. Общая площадь посевов хлопчатника в Средней Азии выросла с 195 тыс. га в 1902 г., до 385 тыс. га – в 1912 г. В 1913 г. здесь было произведено 684,7 тыс. тн (ок. 42,8 млн. пудов) хлопка-сырца.

В целом валовой сбор хлопка в Средней Азии в течение 1890–1914 г. вырос почти в 7 раз. Подавляющая часть этого хлопка вывозилась в Россию: в 1902 г. – 6 млн. пудов (96 тыс. тн), в 1912 г. – 14 млн. пудов (224 тыс. тн). Общая стоимость вывозимого перед войной хлопка оценивалась в 138 млн. рублей.

Туркестанский хлопок уже в 1900 г. обеспечивал треть российского потребления, а в 1910 г. – уже 43 % (годовое потребление хлопка-волокна текстильной промышленности России к 1914–1915 гг. достигло 24,64 млн. пудов (394 тыс. тн)). В 1910-е гг. в среднем половина российской потребности в хлопке удовлетворялось поставками из-за границы, половина – внутренним, в основном среднеазиатским, производством. Сезон 1914–1915 гг. оказался достаточно благоприятным, обеспечив 70 % российских потребностей: из Средней Азии вывезли 15,57 млн. пудов (249 тыс. тн) хлопкового волокна, из Закавказья – 1,75 млн. пудов.

Поскольку перевозить хлопок-сырец на далекие расстояния экономически неразумно, то в Туркестане возникла своя индустрия хлопкоочистки, ставшая здесь главной отраслью промышленности. В пиковый 1916 год хлопкопроизводства стоимость произведенной хлопкоочистительными предприятиями Туркестана продукции составила 11 млн.рублей или 85 % стоимости всей промышленной продукции края. В 1908 г. из 220 российских хлопкоочистительных заводов 204 находились в Туркестане. В 1915 г. в Туркестанском крае действовало уже 235 хлопкозаводов.

Важно отметить, что российское государство поощряло развитие хлопководства в Средней Азии, но коммерчески непосредственно не участвовало в этом. Вся хлопковая индустрия российского Туркестана в дореволюционной время строилась на основе частной инициативы и предпринимательства. Значительную роль в российском хлопковом проекте сыграло купечество бухаро-еврейского происхождения, хорошо знающего местные условия и наладившее широкие контакты в России. Накануне войны местным предпринимателям – мусульманам и бухарским евреям, при значительном превосходстве последних, принадлежало до 60 % заводов хлопковой отрасли.

К 1916 г. на территории Туркестана действовало 9 крупных торгово-промышленных хлопковых фирм, владевших 58 хлопкозаводами и 15 маслозаводами. Наиболее крупными из них были: Андреевское товарищество – торговый дом Вадьяевых (30 хлопкозаводов и 5 маслозаводов), а также хлопковая фирма «Беш-Бош», состоявшая из Большой Ярославской мануфактуры, Московского торгово-промышленного товарищества, товарищества для торговли с Персией и Средней Азией, Торгового дома «Бр. Шлосберг», Фирмы «Вл. Алексеев» (28 хлопкозаводов и 4 маслозавода).

В 1916 г. братья Якуб и Сион Вадьяевы (об экономическом весе Вадьяевых свидетельствует следующий факт: когда в январе 1918 г. правительство Туркестанской автономии обратилось к бухарским евреям-промышленникам за заемом, то было решено, что братья Вадьяевы дадут 25 % суммы, Потеляховы – 15 %, Симхаев – 10 %, а оставшуюся сумму распределят между остальными) приобрели Иваново-Вознесенскую мануфактуру и поставили под свой контроль всю «цепочку» текстильного производства от выращивания и закупки хлопка-сырца, хлопкоочистки до производства тканей на Ивановских текстильных фабриках. Другими крупнейшими поставщиками среднеазиатского хлопка в Россию из числа бухарских евреев были братья Рафаэль и Натаниэль Потеляховы, которым принадлежали 36 предприятий по переработке хлопка, 2 фабрики по производству хлопкового масла.

Главным производителем среднеазиатского хлопка стала Ферганская долина, которая, например, в 1913 г. дала 62 % всего отгруженного в Россию хлопка. Для сравнения Сырдарьинская и Самаркандская области дали вместе только 21,4 %. Благодаря налаживанию масштабного производства и первичной переработке хлопка, Ферганская область по уровню развития промышленности оказалась сопоставима с Харьковской и Нижегородской губерниями. Здесь находились две трети хлопкозаводов Туркестана.

Важную роль в организации поставок хлопка играл биржевой комитет в Коканде, в которую входили представители крупных промышленных и торговых кругов области, а также фирм и банков России. Старшиной комитета избрали Якуба Вадьева – главу Вадьяевского товарищества, которое скупало в Ферганской области до 7-8 млн. пудов хлопка-сырца.

Наряду с российским Туркестаном интенсивное развитие хлопкопроизводство происходило также в Бухарском и Хивинском ханствах. Так в Бухаре и Хиве в 1914 г. хлопком было занято 140,2 тыс. га, а в 1915 г. – 152,6 тыс. га. Перед войной доля Бухары в поставках хлопка в Россию, обеспечиваемых в основном бухаро-еврейским купечеством, составляла ок. 13 %.
В Хиве в 1909 г. ок. 16 % всех посевных площадей было занято хлопком. К началу войны 2/3 хивинских хлопковых полей засевались американскими сортами. Если в 1909 г. из хивинского оазиса, включая и Амударьинский отдел, вывезли в Россию 500 тыс. пудов (8 тыс. тн) хлопка-волокна, то в 1915 г. из Хивинского ханства в Россию отправили уже 900 тыс. пудов (14,4 тыс.тн) хлопка-волокна. На территории ханства были построены 4 маслобойных и более 30 хлопкоочистительных заводов, лучшим из которых считался оборудованный по мировым стандартам завод «Большая Ярославская мануфактура».

Важно учитывать, что рост посевов хлопчатника в Средней Азии, в значительной степени, осуществлялся за счет земель и рук, ранее сориентированных на производство продуктов питания, в частности, выращивание зерна. В итоге Туркестан стал в растущих объемах импортировать зерно: в 1907 г. – 4 млн. пудов (64 тыс. тн), 1914 г. – 12,5 млн. пудов (200 тыс. тн). Причем основным производителем хлопка и потребителем зерна стала Ферганская долина.

C началом первой мировой войны сократились поставки хлопка в Россию из-за рубежа, из-за чего вырос спрос на туркестанский хлопок и, соответственно, повысилась цена пуда среднеазиатского хлопка-волокна: в 1913 г. она составляла 24 руб., а в 1915 г. достигла 32 руб. (+ 33 %), в 1916 г. – 36 руб. (+ 50 %). Эти обстоятельство побудило население расширить посевы хлопчатника. Если в 1914 г. площади под хлопчатником занимали в Туркестане 502 тыс. га, то в 1915 г. – 570,7 тыс. га (по другим данным – 524 тыс. га, а в 1916 г. – 582,1 тыс. га, что составило 16 % всей возделываемой земли Туркестана. Однако дальнейшего роста производства туркестанского хлопка в ходе войны не произошло.

Серьезной проблемой, связанной с войной, и, болезненно отразившейся на положении большинства населения в Центразии, стало существенное сокращения ввоза из России хлеба и промышленных товаров народного потребления, чтобы было связано с сокращением их производста из массового призыва в 1914–1916 гг. российских крестьян и рабочих на фронт. В результате цена на хлеб росла быстрее, чем цена на хлопок: в 1915 г. она выросла на 100 %, а в 1916 г. на 400 %.

С этого времени в Туркестане стал катастрофически расти дефицит хлеба, не хватало также сахара, тканей. Сокращение хлебных поставок и нормированные цены на хлопок вели к сокращению посевов хлопка. В итоге, начиная с 1916–1917 г., выращивание хлопчатника стало свертываться (в 1916 г. весенние посевы хлопчатника были максимальными, но, из-за начавшегося призыва местного населения на тыловые работы и связанных с этим волнений, реальный осенний сбор хлопка оказался ниже предыдущих лет). В Бухаре и Хиве в 1917 г. площади посевов хлопка сократилась с имевших место в 1916 г. 147 тыс. до 86, 5 тыс. га, что в свою очередь вело к обнищанию массы дехкан, занятых ранее трудоемким выращиванием хлопчатника.

С конца 1917 – начала 1918 года вопросы экономической политики в Туркестане перешли в компетенцию Советской власти. С учетом стратегического значения в центре хозяйственных забот советского правительства Туркестана была хлопковая отрасль. 28 февраля 1918 г. Совнарком Туркестана издал декрет о национализации государством всех запасов хлопков. Поскольку это вызвало тревогу у дехкан, то через несколько дней последовало дополнительно распоряжение о том, что это не касается запасов хлопка у трудящихся. Затем 5 марта вышел декрет о национализации предприятий хлопковой и связанной с ней промышленности, как-то: «маслобойной производство, мыловаренное и ватное, а равно и предприятия торговые по скупке сырья и фабрикатов». Тогда были национализированы, в частности, 296 хлопкоочистительных заводов и 5 ватных фабрик.

Национализация хлопковой отрасли была начата спустя несколько недель после разгрома Кокандской автономии. Оба этих события политически ликвидировали крупный бизнес хлопковых магнатов Туркестана, вынуждая их искать пути эмиграции и перевода капиталов за пределы России. Значительная часть их хлопковых запасов была к тому времени была укрыта, в т.ч. в самой России, Туркестане, а также Бухаре. Показательна в этом плане судьба хлопковых «королей» – братьев Потеляховых Рафаэля и Натанэля.

Оба были арестованы ВЧК в России. Рафаэль уже в конце февраля 1918 г. – сохранился протокол его допроса в ВЧК № 203 от 22 февраля, где она давал объяснения по поводу участия в финансировании правительства Туркестанской автономии. Рафаэлю предъявили также обвинение в том, что попытался переоформить на имя германского подданного 2400 акций Потеляховского товарищества на сумму около 30 млн. руб. Эти акции ВЧК реквизировало. Натанэля арестовали в конце весны 1918 г.

ВЧК также установило, что осенью (и, вероятно, зимой) 1917 г. Потеляховское товарищество успешно продавало туркестанский хлопок в России. Тогда товарищество продало в т.ч. хлопок урожая 1916 г., стоивший в свое время 36 руб. за пуд, по ценам урожая 1917 г., т.е. за 118 руб. Всего было реализовано не менее 213 вагонов. Понятно, что, начиная с зимы 1917–1918 гг., Потеляховы должны были использовать любую возможность для того, чтобы перевезти накопленные ими в России средства за рубеж.

С большой вероятностью можно предположить, что ВЧК прежде всего добивалось того, чтобы Потеляховы поделились с Советской властью капиталами или скрытыми запасами хлопка. На дело Рафаэля председателя ВЧК Дзержинский 26 ноября 1918 г. наложил резолюцию: «Товарищу Аванесову. Вот справка о деле хлопкового короля Потеляхова. Мы предложили отдать его родственникам, если они нам дадут за Потеляхова несколько миллионов пудов хлопка». Так или иначе сделка с ВЧК в конце концов состоялась. Оба брата были выпущены на свободу. Помня об их контактах с С. Герцфельдом можно допустить, что содействие этому было оказано и по сионистским каналам. Братья Потеляховы выехали сначала в Баку, откуда перебрались в Иерусалим (Рафаэль Потеляхов скончался в Лондоне в 1936 г.). Другие хлопковые магнаты братья Вадьяевы в 1920-е гг. эмигрировали в США.

С выходом их хлопкового дела крупных частных капиталов рухнула налаженная десятилетиями система кредитования хлопковой отрасли. С учетом значения текстильной промышленности в экономике России и её зависимости от туркестанского хлопка 8 апреля 1918 г. Совнарком РСФСР для «быстрейшей организации государственной помощи в посеве хлопка» вынужден был отпустить на эти цели 502,4 млн.рублей оборотных средств. Тогда в составе одной из первых советских государственных корпораций «Центртекстиле» создали отдельное ведомство – «Центрхлопок». Его представителей отправили в Туркестан с денежными знаками РСФСР для закупок хлопка.

В мае 1918 г. А. Рыков в докладе I Всероссийском съезду совнархозов среди главных экономических проблем России назвал угрозу хлопкового голода. Он сообщил, что для её предотвращения введена монополия хлопка, и все его запасы объявлены собственностью государства. Годовую потребность в хлопке текстильной промышленности Рыков оценил в 224 тыс. тн хлопка-волокна, что составляло ок. 57 % довоенного потребления. В центре России в тот момент имелось ок.72 тыс. тн хлопка-волокна, а прогноз на туркестанский урожай 1918 г. был ок. 48 тыс. тн (не выполнен!). Запасы, оставшиеся в Туркестане от прошлых лет, оценивались к началу 1918 г. в 80 тыс.тн (в начале 1917 г. они составляли ок. 32 тыс.тн).

Хлопкового голода в России избежать не удалось. Из-за ухудшения военно-политической обстановки в центре России, блокады связи с Туркестаном через Оренбург и Красноводск хлопок из Средней Азии в 1918 г. в достаточных масштабах отгружать не удалось, что вело к остановке текстильного производства. По тем же причинам встречно не поступало остро необходимое зерно.

С установлением Советской власти вся сложившаяся десятилетиями система хлопкопроизводства в Туркестане оказалась разрушена. Национализация хлопкоочистительной отрасли и банков сломала устоявшийся механизм кредитования выращивания хлопка-сырца и его закупок. Угрозы реквизиций, неэквивалетного обмена на обесценивающие деньги или продовольствие определил массовое свертывание хлопкопроизводства. В итоге в 1918 г. урожай хлопка составил всего пятую часть от урожая 1917 г.

Для Туркестана, и, прежде всего, Ферганы, чье сельское хозяйство в значительной степени было сориентировано на хлопок, а поставки хлеба осуществлялись из России, это стало колоссальной трагедией, обострявшей и до того катастрофическое положение с продовольственным снабжением сельского населения. Ощутимый урон по тем же причинам несло и сельское хозяйство Бухары.

/Из неопубликованной рукописи "Революция в центре Азии"/

воскресенье, 16 января 2011 г.

Британская интервенция на Каспии и в Средней Азии (1918 г.)

«Как это ни удивительно – хотя иной исход вполне был возможен, –
драма Великой Войны в Средней Азии так и не получила своего завершения
»
Дж.Киган


Если при Временном правительстве Россия продолжала нести бремя мировой войны и выполняла свой союзнический долг перед странами Антанты, то после большевистского переворота тотальный развал царской армии не только лишил Россию всех достижений периода войны, но и открыл для военного противника западные и юго-западные границы. Позиция большевистского правительства России о прекращении военных действий, выходе из Антанты и намерение заключить мир, заявленное в конце 1917 г. на переговорах в Брест-Литовске, резко изменило баланс сил в мировой войне в пользу Германии, Австро-Венгрии и Турции. В итоге Россия не только не реализовала своих захватнических целей, но и сама оказалась в положении пораженца, откупающегося от победителей собственными территориями. Попытки заключить мир в Брест-Литовске минимальными уступками не удались.

17 февраля 1918 г., прервав брестские переговоры, немцы начали наступление вглубь российской территории и в течение недели, не встречая никакого сопротивления, продвинулись на 250 км. Советское руководство приказало делегации в Брест-Литовске немедленно принять условия Германии. 3 марта мирный договор между РСФСР и странами Четверного союза был подписан от имени правительства России Г. Сокольниковым. По его условиям Россия уступала неприятелю 750 тыс. кв. км территории, что втрое превышало размеры Германии. Здесь проживала четверть российского населения, размещалась четверть производственных ресурсов и треть аграрных земель. Это было колоссальным поражением советской России, давшее основания обвинять большевистского лидера В. Ленина в тайном сговоре с немецкими властями. Вслед за Германией возможности для реванша получила и Турция.

В течение весны-лета 1918 г. немецкие и турецкие войска оккупировали значительную часть Кавказа. Контингент немецких войск здесь, с учетом мобилизованных немецких военнопленных и колонистов, составил ок. 30 тыс. чел. В Ташкент для мобилизации сторонников пантюркизма был направлен эмиссар Энвер-паши Юсуфзия-бек. Турция создала специальную группу войск «Восток» численностью ок. 28 тыс. чел. и заявила о претензии на мусульманские области Кавказа, включая Азербайджан, Дагестан и Северный Кавказ. Стратегическое экономическое значение имело установление контроля над добычей нефти в районе Баку.

Далее вновь открывалась дорога на Туркестан, где в тот момент находилось до 30 тыс. австро-венгерских, немецких и турецких военнопленных. В случае переправы германо-турецких войск через Каспий и захвата Среднеазиатской железной дороги они могли быть быстро вооружены и сорганизованы. Этих сил было бы достаточно, как для оккупации российского Туркестана, так и для военной демонстрации через Афганистан и Персию в сторону английских владений в Индии. Поскольку германо-турецкая коалиция была отрезана от основных мировых поставщиков хлопка, то для неё также имело важное значение получение доступа к большим запасам хлопка, скопившимся в Туркестане.

Подобное развитие событий рассматривалось правительством Великобритании как прямая угроза британской Индии. Прогерманская политика большевиков определила новый геополитический расклад, и Россия советская снова оказалась для Англии угрожающей стороной. Это привело к тому, что в «большей игре» в Центразии Великобритания и Россия из союзников опять стали соперниками. Упреждая немецкие и турецкие планы в отношении Кавказа и Туркестана, Великобритания начала действовать со стороны Месопотамии, Персии и Индии (а также через Восточный Туркестан, где имелось британское консульство).

Уже в январе 1918 г. ограниченная британская военная группа под командованием генерала Данстервиля («Данстерфорс») была выдвинута из Месопотамии на север Персии. Группа «Данстерфорс» опиралась на части Месопотамского фронта и находилась в ведении центрального британского командования в Лондоне. Имея в распоряжении колонну британских бронеавтомобилей и неограниченный финансовый кредит, она закрепилась на южном побережье Каспия в Казвине. Далее в её задачи входило установление контроля за западным побережьем Каспийского моря, включая персидский порт Энзели, а затем и главный российский порт – Баку. Это позволило бы блокировать возможность немецко-турецкого продвижения в сторону Туркестана.

Допуская возможность неудачи «Данстерфорс», британское командование решило также взять под контроль Закаспий, используя индийские военные ресурсы, подчиненные правительству Британской Индии. На основе контингента индийской кавалерии и пехоты, относившегося к Восточно-персидскому кордону, организованному в годы Первой мировой войны на афгано-персидской границе, была создана отдельная группа британо-индийских войск во главе с генерал-майором Вилфридом Маллесоном, специально отозванного из Восточной Африки. Генерал Маллесон был одним из наиболее крупных британских специалистов по тайным операциям на линии Индия – Иран и Афганистан – Российский Туркестан. До начала Первой мировой войны он возглавлял разведку штаб-квартиры Британской армии в Индии, т.е. лично руководил деятельностью британской агентурной сети в Афганистане, Иране и российском Туркестане. В июне 1918 г. группа Маллесона выдвинулась на север Персии и организовала военную базу в Мешхеде, в непосредственной близи границы с российским Закаспием.

Это создавало возможность «для дальнейших операций с целью предотвращения проникновения германских или турецких войск на территорию русской Средней Азии». Перед миссией Маллесона были поставлены задачи: «организовать на месте сопротивление турко-германскому наступлению», «обеспечить за собой Среднеазиатскую железную дорогу», «взять в свои руки всё судоходство на Каспийском море», «перехватывать неприятельских агентов» и «противодействовать неприятельской пропаганде». В начале лета 1918 г. группе «Данстерфос» удалось взять под контроль персидский порт Энзели и сделать его опорной базой на Каспии. В июне сюда прибыл казачий отряд полковника Бичерахова Л., действовавший в годы войны на территории Персии. Заключив договор с генералом Данстервилем, Бичерахов в начале июля высадился со своим отрядом в районе Баку и предложил свои услугу советской власти. Его отряд был включен в состав войск Бакинской коммуны.

В начале августа 1918 г., используя в качестве опорной базы персидский порт Энзели, британские военные высадили десант в двух главных российских каспийских портах. В Баку 4 августа десантировалась группа «Данстерфорс», а в Красноводске – отряд под командованием полковника Баттина. Повод для британского десанта в Баку дало решение Бакинского Совета от 25 июля о приглашении английских военных ввиду приближения к городу турецких войск. Положение Советской власти в Баку стало особенно угрожающим, когда 30 июля Л. Бичерахов снял свой отряд с фронта противостояния турецким силам и увел в Дагестан. 31 июля Бакинский Совнарком сложил полномочия, а 1 августа в городе возникло новое правительство – Диктатура Центрокаспия и Временного исполкома Совета, политически представлявшее меньшевиков, правых эсеров и дашнаков. Командующим войсками Диктатуры стал полковник Л. Бичерахов. Комиссарам Бакинского Совнаркома Диктатура Центрокаспия разрешила выехать в Астрахань, но в море пароходы с советскими лидерами были задержаны и отправлены в Красноводск.

Тогда же (в первых числах августа) на территорию Закаспия по приказу генерала Маллесона вошла ограниченная группа англо-индийских войск, центральным пунктом сосредоточения которых стал Ашхабад. Тем самым Великобритании впервые вошла в зону российского влияния в Центразии. Основные силы группы Маллесона вместе с самим генералом остались на территории северо-восточной Персии в Мешхеде (Маллесон пересек границу и посетил Закаспий только в декабре 1918 г.). Практически синхронно 17 августа в Баку прибыли части 13-й британской пехотной дивизии численностью ок. 1 тыс. чел., которые выступили союзниками антисоветского правительства «Диктатуры Центрокаспия». За свой вклад в реализацию английских планов Л. Бичерахов получил звание генерала британской армии и был награжден орденами Великобритании.

Командование британскими частями в Закаспии было возложено на капитана Реджинальда Тиг-Джонса, ставшего представителем его Величества в Ашхабаде, м поддерживавшего связь с Малессоном по телеграфу. В результате этих действий англо-индийские части взяли под контроль стратегический порт Красноводск (позднее также Форт-Александровск), центр Закаспия – Ашхабад, а также основные пункты Закаспийской железной дороги. Эти шаги, по признанию Маллесона, ставили Великобританию «во враждебные отношения к большевистской Средней Азии» и, ввиду использования персидской территории в качества базы операции, нарушали «нейтралитет Персии». Появление вооруженных сил Великобритании в Закаспии правительство Советской России расценивало не иначе как интервенцию. Британские части сразу же открыто поддержали попытку сил, сгруппировавшихся вокруг Временного правительства Закаспия, перейти в наступление и организовать свержение гегемонии большевиков в Туркестане. 13 августа британские войска в составе 26-го Легкого кавалерийского полка и 19-го Пенджабского батальона уже принимали участие в боях под Байрам-Али с отрядами Туркреспублики.


Формальные основания для присутствия в Закаспии британских войск дало подписание Маллесоном от имени английского правительства соглашение с Закаспийским правительством, имевшее целью восстановление «спокойствия и порядка в Закаспийском крае и русском Туркестане» и оказание «сопротивления турко-немецким планам военных захватов и политического господства в Закаспии и Туркестане». 19 августа уполномоченный Закаспийского исполкома Дохов подписал с генералом Маллесоном в Мешхеде договор о признании британской стороной правительства Закаспия. Этим соглашением, с учетом продолжающейся мировой войны, британские войска получали право контроля за Среднеазиатской железной дорогой, чем ограничивались «суверенные права комитета на закаспийскую территорию». В свою очередь британское командование приняло на себя обязательства финансового обеспечения деятельности закаспийского правительства. Маллесону удалось также добиться согласия Закаспийского правительства на вывод всех паровозов и подвижного железнодорожного состава из Красноводска, что гарантировало невозможность использования Среднеазиатской железной дороги со стороны германо-турецких силы в случае десантирования на туркестанском побережье Каспия. Британским силам разрешалось минировать порт Красноводска, а также при необходимости уничтожить водокачки и нефтехранилища вдоль железной дороги, привести в негодность мосты, снять в некоторых местах рельсы.

Во второй половине августа 1918 г. красные отряды попытались перейти в наступление и вернуть власть правительства Туркреспублики над Ашхабадом и всем Закаспием. Но им удалось прорваться только до ж/д станции Каахки. Части Туркреспублики 4 раза (26, 27, 28 августа и 10 сентября) «в лоб» штурмовали Каахку. Тогда закаспийским войскам, поддержанным британскими пулеметчиками и артиллерией, удалось успешно отбить их атаки.

Понятно, что британское проникновение в Закаспий не сводилось к антисоветской борьбе, а было одним из последних актов Первой мировой войны. В результате этих событий российский Туркестан оказался одной из узловых точек военного противостояния на евразийском континенте. С этим можно связать появление и официальную аккредитацию летом 1918 г. генерального консула США в Туркреспублике Р. Тредуэлла, а также прибытие 14 августа в Ташкент британской военной миссии во главе с майором Фредериком Бейли. В конце августа Ташкент посетил английский консул в Кашгаре Дж. Маккартней, который представил в НКИД Туркреспублики членов миссии как официальных представителей правительства Британской Индии при Совнаркоме ТуркАССР. Заявленной целью миссии было ознакомление с положением в Туркестане, разъяснение позиции британского правительства, что стало особенно актуальным после введения группы британских войск в пределы туркестанских территорий в Закаспии.

Но приоритетной задачей британской миссии и американское диппредставительства на этом этапе было упреждение германо-турецкой угрозы в Центразии. Эти опасения были не напрасны. 15 сентября 1918 г. турецкая «Кавказская мусульманская армия», перейдя в наступление, захватила Баку и вынудила англичан оставить город. Для турецких военных частей открылась возможность переправы на восточный берег Каспия, но её упредили англичане, угнавшие корабли Каспийской флотилии на свою базу в персидском порту Энзели. Короткое пребывание в Баку силы «Данстерфос» использовали также для формирования запасов топлива, воору¬жения и амуниции, вывезенных в Энзели для обеспечения бу¬дущих операций на Каспии.

Маккартней и Блейкер пробыли в Туркестане до середины сентября и затем через Кашгар вернулись в Индию, а 15 октября 1918 г. руководитель британской миссии Бейли и американский консул Тредуэлл были подвергнуты временному домашнему аресту. Эта превентивная мера была сигналом нарастающей жесткости большевистских органов безопасности. В условиях эскалации интервенции стран Антанты с осени 1918 г. советские власти перешли к ужесточению мер борьбы с контрреволюцией и её иностранными партнерами. Основания для этого дало постановление Совнаркома РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре», положившее начало организации советских концлагерей и узаконившее введение смертной казни за причастность к контрреволюционным преступлениям. 26 октября 1918 г. генконсула США Тредуэлла вновь арестовали и продержали 5 месяцев под домашним арестом. Ф. Бейли, предупрежденный об этой опасности, успел перейти на нелегальное положение и в начале ноября вместе с группой белых офицеров укрылся в горах под Ташкентом в верховьях р. Чирчик.

Вслед за этим по решению ТуркЦИК от 29 октября 1918 г. под предлогом борьбы с контрреволюцией и противодействия интервенции Антанты советскими властями края были начаты акции по интернированию «всех подданных Англии, Франции, США и Италии мужского пола в возрасте от 18 до 48 лет, за исключением рабочих и не пользующихся наемным трудом крестьян», в банках была прекращена выдача денежных сумм и вкладов, принадлежащих подданным этих государств».

Осенью части Закаспийского правительства при поддержке британских сил попытались выдвинуться к границам Бухарского амирата, но были вновь остановлены отрядами ТуркАССР в ходе тяжелых боев в октябре 1918 г. у станции Душак. После чего из-за больших потерь генерал Маллесон отвел войска и запретил английским частям вступать в прямые военные действия с российскими военными отрядами. С ноября российско-британский рубеж противостояния на полгода до мая 1919 г. закрепился на подступах к Чарджую у ст. Равнина.

Имея успехи в аннексии российских территорий, Турция и Германия не смогли противостоять натиску сил Антанты и политическому кризису внутри своих стран. В конце октября–начале ноября 1918 г. эти два союзника капитулировали, признав своё поражение в Первой мировой войне. 31 октября 1918 г. была подписана капитуляция Турции и заключено Мудросское перемирие. После чего турецкие и германские войска были выведены из Закавказья. 9 ноября 1918 г. в Германии произошло свержение монархии и провозглашение Республики. 11 ноября 1918 г. подписано Компьенское перемирие, означавшее капитуляцию Германии. Деятели военного триумвирата Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша под давлением стран Антанты были приговорены в Турции к смертной казни и бежали в Германию.

Если в течение 1918 г. борьба Великобритании за Каспийское море и Закаспий были частью событий Первой мировой войны, то с капитуляцией Германии и Турции ситуация изменилась. Фактически возобновилась «большая игра», где место царской России заняла Россия Советская. К началу 1919 г. Великобритания добилась в этом противостоянии беспрецедентных успехов, поставив под свой контроль Закавказье, Персию, Закаспий. Права Великобритании на вторжение в российские владения защищало англо-французское соглашение 10 (23) декабря 1917 г., подтвержденное правительствами двух стран 13 ноября 1918 г., по которому область Дона, Северный Кавказ, Закавказье и Средняя Азия признавались зоной британских интересов ([47], 37, 38). Ослабление здесь позиций России в т.ч. осложняло положение Афганистана, который фактически лишался статуса «буферной» страны, и мог быть повергнут британскому давлению без оглядки на российскую реакцию.

После эвакуации из Баку Денстервиля отозвали из Персии. На базе его миссии и частей, прибывших из Месопотамии, создали новую британскую интервенционистскую группу «Норперфорс» («Войска Северной Персии») во главе с генералом Томпсоном. Уже 17 ноября «Норперфорс» смогло обеспечить возвращение англичан в Баку. Сюда морем были доставлены части 39-й британской пехотной дивизии, а глава «Норперфорс» генерал Томпсон объявил себя генерал-губернатором Баку. Тем самым британские военные силы взяли под полный контроль западный, восточный и южный берега Каспия.

Для обеспечения господства на Каспии на базе реквизированных российских судов была создана британская Каспийская флотилия под командованием коммодора Норриса. К началу 1919 г. в её состав входили 9 переоборудованных и вооруженных коммерческих судов и 4 корабля – транспортировщика гидросамолетов, а также 12 быстроходных торпедных катеров «королевского флота», переброшенных в Баку с Черного моря. Британская флотилия на Каспии, базировавшаяся в Энзели, обеспечивала постоянную связь между группами британских войск, дислоциро¬ванных в Баку, Петровске, на острове Чечень, Форт-Александровске и Красноводске, и до весны 1920 г. снабжала оружием и амуницией войска генерала Деникина, а также уральскую группу казачьих отрядов генерала Толстова в Гурьеве.

Справочная информация

Маллесон Вилфрид (1866–1946). В 1886 г. окончил Королевскую школу артиллерии. С 1904 г. работал в Индии. Участник британской миссии Дена в Кабуле в 1904–1905 гг. До 1914 г. руководил разведкой в штаб-квартире Британской армии в Индии. С октября 1914 по январь 1915 г. – инспектор-генерал Британских коммуникаций в Восточной Африке. В январе–апреле 1915 г. находился с особой миссией в Бельгийском Конго. В 1915–1916 гг. – командующий бригадой и дивизией в Британской Восточной Африке. В 1918–1919 гг. – глава Британской Военной Миссии в (Индии, Афганистане) Закаспии. В 1919 г. – один из британских военачальников III-й англо-афганской войны. С 1920 г. в отставке.

Миссия Ф. Бейлибританская военно-дипломатическая миссия в Туркестане в 1918–1919 гг. Состояла из руководителя – майора Фредерика Бейли (1882–1967), профессионального разведчика, во время Первой мировой войны – британского политического агента в Ираке и Персии, а также его помощника – капитана Блеккера и секретаря – сипая Хан Сахиб Ахмеда. В середине апреля миссия выехала из Индии, 7 июня прибыла в Кашгар, 24 июля отправилась в сторону российской территории и 14 августа достигла Ташкента. Официальная деятельность миссии завершилась в конце октября 1918 г., когда Ф. Бейли перешел на нелегальное положение и продолжалась до конца 1919 г., закончившись переходом в российско-персидской границы в первые дни 1920 г. Деятельность миссии частично описана в книге Ф. Бейли «Миссия в Ташкент».

/Из неопубликованной рукописи "Революция в центре Азии"/

суббота, 15 января 2011 г.

«Туркестанское национальное единство (Туркостан Милли Бирлиги)» /1921 г./

Образование независимой Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) сделало Бухару центром притяжения и консолидации пантюркистских сил – сторонников учреждения в пределах южных построссийских владений Тюркской государственности. Один из главных лидеров (российского) пантюркизма Ахмед Заки Валидов констатировал ситуацию: «В Бухаре и Хиве власть перешла в руки тех друзей-националистов, чье правление, хотя и временно, сменило «коммунизм» на «популизм»». Через Нукус, Ходжейли, Ургенч А. Валидов прибывает в столицу Хорезмской Республики Хиву, где один из его башкирских соратников У. Терегулов стал военным министром. С его помощью он устанавил прямые связи с младохивинским руководством, а затем наладил контакты с единомышленниками из Бухары, Ташкента и Казахстана. 19 декабря А. Валидов отправился через Туркмению в Чарджуй и 31 декабря 1920 г. прибыл в Бухару.

Здесь в начале января 1921 г. по приглашению Валидов втайне от официальных советских властей собрались сторонники джадидизма и национал-социалисты. Собственное политическое кредо того времени Валидов назвал «популистским социализмом», причисляя к нему также военкома БНСР А. Арифова, на квартире которого он тайно и останавливался. В качестве основы общей политической платформы обсуждалась программа социалистической партии, впервые оглашенная в 1919 г. в Башкортостане, а затем, уточненная в 1920 г. в Москве и на съезде народов Востока в Баку. В ответ представитель джадидов, председатель БухЦИКа А. Мухитдинов «предложил программу из 19 пунктов, которая призывала женщин носить паранджу, вернуться к шариату, восстановить почтение к религии, содержала обращение к Лиге Наций».

2–5 августа 1921 г. в Бухаре тайно собрался организационный съезд, учредивший тайную политическую организацию «Туркостан Милли Бирлиги /Туркестанское Национальное Единство/» (далее – ТМБ). На съезде кроме Бухары были представлены делегаты из Туркестана, Хорезма, Башкортыстана и Казахстана. Председателем ТМБ избрали Валидова. ТМБ исходило из идеи общности тюркской нации, которая «…. опирается на единство языка, религии, традиций, литературы и обычаев…», и ставило целью учреждение демократической Тюркской Республики от Башкирии до границ Афганистана. Программа ТМБ предусматривала: самостоятельное экономическое управление, строительство железных дорог, прокладку каналов в интересах Туркестана; подъем просвещения и знакомство с европейской культурой без посредства России; решение национальных вопросов, использование природных ресурсов с учетом количества проживающих в государстве наций; полную свободу вероисповедания, недопущение вмешательства религии в светские дела и наоборот.

В своих воспоминаниях А. Валидов сообщал, что в тот период «активисты из числа мусульманских коммунистов работали на Общество. Его члены проникали на советские съезды, партийные коммунистические совещания. Наши люди были в милиции и органах управления. Рабочие организации Бухары, Ташкента, Самарканда и Коканда были под влиянием членов социалистического («Эрк») крыла Общества».

Последующие события и свидетельства самого А. Валидова позволяют считать, что основной опорой планов ТМБ была политическая база БНСР. В состав организации вошли ряд бухарские джадидов-прогрессистов, занимавших важные посты в правительстве БНСР. Судя по дальнейшим событиям, среди руководителей ТМБ были председатель ЦИК Пулатходжаев, военный комиссар Арифов, начальник республиканской милиции, турецкий полковник Али-Риза, председатель ЧК Максумходжаев. Противоречивые сведения имеются о контактах руководителя правительства БНСР Ф. Ходжаева с А. Валидовым. Учитывая, что в 1918 г., именно, А. Валидов освободил Ф. Ходжаева и У. Пулатходжаева из тюрьмы атамана Дутова, связь между этими двумя политическими деятелями несомненно существовала. Можно лишь допустить, что Ф. Ходжаев, сочувствуя идеям ТМБ, имел собственные амбиции и дистанцировался от прямых связей с группой Валидова.

С учетом международной обстановки на первом этапе был неизбежен военный союз с РСФСР, однако для будущего решающее значение имело формирование бухарской национальной армии и поэтапный вывод российских войск с территории БНСР. Легитимная задача формирования армии БНСР позволяла решать задачу организации на её основе национальной туркестанской армии, политически подчиненной ТМБ. В силу дефицита собственных кадров к военному строительству БНСР были привлечены башкирские и татарские специалисты, турецкие офицеры. Так, ряд башкирских офицеров назначили командовать гарнизонами в Карши, Шахрисябзе, Нурате, Гузаре, Кермине. Общество без всяких колебаний пошло на контакт с басмачами в Самарканде, Хиве и Фергане, чтобы создать из них подлинное национальное движение, основанное на моральном духе и объединенное в современную организацию. С этой целью к ним послали образованных советников и офицеров-инструкторов.

Уже 25 января 1921 г. ЦК ТМБ направил через курьера Бухарского назирата иностранных дел письмо к Джемалю-паше в Кабул, где настаивал «...действовать так, чтобы не принести в жертву планам, нацеленным на спасение исламского мира, судьбу огромного Туркестана и нашу политику в Средней Азии. Они должны приносить пользу всем заинтересованным, чтобы все инициативы по Туркестану, в том числе контакты с басмачами», проводились через ЦК ТМБ. «Никакая помощь не должна оказываться бухарскому эмиру, в настоящее время находящемуся в Восточной Бухаре, ибо любая поддержка, данная эмиру будет воспринята как враждебный акт по отношению к нашему Комитету».

Безусловной тайной победой ТМБ стало избрание в августе 1921 г. председателем БухЦИКа У. Пулатходжаева. II съезд организации состоявшийся 5–7 сентября 1921 г. в Самарканде, утвердил флаг и другие государственные атрибуты будущей Тюркской Республики. Всего в период 1921-1922 гг. состоялось семь съездов ТМБ в Бухаре, Самарканде и Ташкенте. Были налажены регулярные связи с членами правительства ХНСР, казахскими и туркменскими политическими деятелями.

Тщательно разработанный план ТМБ оказался сорванным из-за резкого обострения военно-политической ситуации в Средней Азии в конце 1921–начале 1922 г. из-за действий бывшего турецкого вице-генералиссимуса Энвер-паши. В марте 1921 г. он приехал в Москву и предложил большевистскому правительству поддержать программу создания в Турции «партии народных советов», где соединял идеи монархического и халифатского государства с принципом выборных советов. Но к тому времени Москва уже нашла общий язык с новым турецким национальным лидером Мустафой Кемалем, что подтвердил российско-турецкий договор «О дружбе и братстве» от 16 марта 1921 г. Поэтому надобность в Энвере как «запасной карте» в политической игре с Турцией отпала. В июле 1921 г. Энвер покинул резиденцию в Москве и до конца сентября 1921 г. проживал в Батуми вблизи турецкой границы, активно переписываясь со своими сторонниками.

Поскольку он потерял опору в Турции и России, то его энергия обратилась к пантюркистскому потенциалу Средней Азии. В этом регионе Энвер-паша мог опираться на тайную сеть своих сторонников – «иттихадистов», сформированную за годы пребывания младотурок у власти. Вслед за Ходжой Сами-беем здесь в 1917 г. в качестве официального представителя младотурецкой партии побывал турецкий офицер Осман-бек, организовавший тайный протурецкий центр «Милли Иттихад» с филиалами в Бухаре и других крупных городах. К числу «иттихадистов» принадлежали, например, такие крупные фигуры как ташкентский муфтий Ходжа Садр ад-Дин. «Иттихадисты» были турецкой «пятой колонной» в регионе, которой отводилась важная роль в планах продвижения Турции в российский Туркестан, когда в 1918 г. после оккупации Кавказа возникла возможность турецкого вторжения в Закаспий.

Согласно данным ЧК в феврале 1921 г. в Ташкенте Ходжа Садр ад-Дином была создана тайная организации «Милли Бирлиги (Национальное единство)», которая вероятно была отделением ТМБ. Это свидетельствовало о том, что «иттихадисты» в Туркестане сохранили свой потенциал после поражения Турции и самоликвидации млатурецкого движения и объединились с «пантуркестанцами» (позднее после раскрытия ЧК ташкентской организации Ходжа Садр ад-Дин бежал в Фергану к курбаши Рахманкулу и Курширмату).

Опираясь на российский Туркестан, Бухару и Хорезм, Энвер-паша как и «пантуркестанцы» ТМБ предполагал создать новое «тюркское государство», объединяющее области, населенные тюркоязычными народностями. В лице Турции такое государство имело бы геополитического союзника и патрона. Если бы этот план осуществился, то он бы позволил Энвер-паше восстановить свое политическое положение в самой Турции. Конкретные планы Энвер-паши заключались в создании военной базы пантуркестанского проекта на территории Бухарской Республики с использованием ресурса басмачества и «иттихадистов», а также потенциальной поддержки Афганистана, где находился его ближайший соратник Джемаль-паша.

На территории Туркестана Энвер-паша появился в октябре 1921 г. в сопровождении турецких офицеров: полковника Ходжи Сами-бея и капитана Абдул Кадыр Мухиддин-бея. Его пребывание здесь было согласовано с советскими властями, которым он предложил проект создания «Мусульманского революционного общества», нацеленного на «борьбу с английским империализмом» в Центразии. Как минимум, он был готов взять на себя функции советника по формированию национальных частей Красной армии. В Бухаре Энвер-паша был принят на уровне правительства БНСР и разместился на квартире назира иностранных дел Якуб-заде. На открытых встречах провозглашал свою поддержку советскому курсу, заявляя, что он стоит «... за социалистический путь развития Бухары». В ответ руководители БНСР предлагали ему занять место главнокомандующего бухарской армией. За этими внешними событиями скрывались главные моменты его пребывания на бухарской территории – переговоры с лидерами ТМБ, среднеазиатскими «иттихадистами» и связанными с ними турецкими офицерами из числа бывших военнопленных, о конкретных планах образования «пантуркестанской республики».

Группа А. Валидова и ТМБ не сомневалась в целесообразности привлечения к образованию Тюркской Республики политической фигуры такого масштаба как Энвер-паша. Успеху общего дела дожны были способствовать международные связи, государственный и военный опыт Энвера, его авторитет среди тюркских национальных групп. Валидов проинформировал Энвер-пашу, что ЦК ТМБ, имея ключевые позиции в БНСР и ХНСР, ведет планомерную подготовку к общетуркестанскому восстанию. В течение 1921 г. удалось наладить подпольную работу по «созданию общетуркестанской армии». Уже «имелся опыт военных действий», «межплеменные разногласия были улажены», «батальоны, размещенные в большевистских казармах, были готовы стать подразделениями туркестанских вооруженных сил». Деятельности пантуркестанцев-социалистов пока мешают мусульманские реакционеры в лице «амиристов» и «улама», которые еще пользуются доверием масс и «ведут пропаганду против», но есть «надежда, что через год-два они изменятся.

Судя по всему, главным разногласием в отношени Энвер-паши с «валидовцами» стало отношение к басмачеству Восточной Бухары, которое турецкий генерал рассматривал как наиболее значительную антисоветскую военную силу в регионе. С большей частью басмаческих отрядов ТМБ не могло установить связи, так как они, являясь «амиристами», считали «джадидов» своими врагами. и продолжали бороться за возвращение старых порядков. В отличии от группы Валидова Энвер-паша был свободен от «социалистических» обязательств и ради пантуркестанского проекта готов к сотрудничеству со всеми антисоветскими силами. Он был убежден, что главное создать боеспособную туркестанскую армию, способную противостоять советскому военному давлению, для чего решил срочно направиться в Восточную Бухару и «возглавить сражавшихся басмачей». Как прагматичный политик Энвер-паша был уверен, что в случае удачи он вновь окажется в положении военного диктатора, при котором найдется место и марионеточному монарху и псевдодемократическому парламенту. Поэтому он без всяких идеологических затруднений представлял интересы как «амиристов», так и «джадидов».

Энвер-паша покинул Бухару 8 ноября 1921 г. под видом выезда на охоту и в сопровождении преданных турецких офицеров отправился в юго-восточные бухарские области. По дороге к нему присоединились еще несколько турецких военных, уже занимавших важные посты в органах БНСР в южных вилаятах, в т.ч. военный назир Шерабадского вилайята и начальник термезской милиции, турок. В конце ноября 1921 г. Энвер-паша прибыл в в Кокташ – месторасположение басмаческих сил Ибрагим-бека. Там в тот момент провоходил курултай, собравший около 500 представителей родовой знати, чиновников, духовных лиц и баев. Это собрание выразило недоверие Энвер-паше, обвинив его в связях с джадидам (в басмаческую среду Восточной Бухары могла просочиться информация о продолжительном пребывании Энвера в центре России и его контактах с большевистским руководством). После чего Ибрагим-бек разоружил энверовский отряд и арестовал его самого.

Только после того, как статус Энвер-паши был подтвержден амиром Афганистана Аманнулой и Алим-ханом, которые направили к нему своих представителей, Ибрагим-бек освободил турецкого генерала. Прибывшие посланники представили Энвер-пашу как наместника амира Бухары и «главнокомандующего войск ислама». Сторонникам амира в Восточной Бухаре было отправлено послание Алим-хана, в котором было написано: «Мусульмане! Помощь идет. Я получил извещение великого брата моего Энвер-паши, что он близок. Брат мой волею Аллаха совершит дела, которые возвратят мусульманам их земли, их богатства, славу и великую честь». После этого курбаши, включая Ибрагим-бека, признали верховенство Энвер-паши.

Валидов считал, что уход Энвера-паши к басмачам свел «на нет все меры предосторожности». ЦК ТМБ «..собрался около Самарканда для обсуждения ситуации. Было решено рассматривать это как особый случай в бухарских пограничных районах, не менять другие планы, не поднимать восстание от имени Общества, продолжать вести партизанскую войну, поддерживать Энвер-пашу. Но первые неудачи инициатив Энвера имели отрицательный эффект».

Во второй половине 1921 г. части российской Красной Армии стали планомерно покидать Восточную Бухару. К концу года оттуда вывели ок. 8 тыс. красноармейцев. Далее намечался вывод войск Туркфронта из Душанбе, Бальджуана, Гарма и др. мест и замена их национальными бухарскими войсками. Для этой цели правительством БНСР формировались собственные национальные вооруженные силы. Складывающаяся ситуация в Восточной Бухаре с учетом афганских связей и контактов с амиристами позволяли пантюркистам и младобухарцам, объединившимся вокруг ТМБ, сделать реальный шаг по укреплению суверенитета. Еще 27 сентября 1921 г. Президиум БухЦИК принял решение о временном командировании в Восточную Бухару Председателя БухЦИК Пулатходжаева для организации работы и налаживания Советского аппарата.

Уход Энвер-паши в Восточную Бухару привел к ускорению событий. По решению правительства БНСР для помощи местным органам Советской власти, а также сопровождения назначенного в Душанбе консула РСФСР Нагорного в Восточную Бухару отправили крупный бухарский военный отряд во главе с председателем БухЦИК Пулатходжаевым и начальником республиканской милиции Али-Ризой. В дороге к ним присоединился отряд назира Байсуна Данияр-эфенди, после чего численность бухарского отряда достигла почти полутора тысяч человек. Около половины из них были милиционерами.

К 9 декабрю 1921 г. бухарский военный отряд численностью в 800 сабель прибыл в Душанбе. Сославшись на соглашение РСФСР и БНСР о выводе воинских частей из Восточной Бухары, Пулатходжаев арестовал командование гарнизона Душанбе (7-й Туркестанский стрелковый полк) и консула РСФСР Нагорного. В ночь 9–10 декабря бухарцы разоружили 3-й батальон 7-го полка. Однако 2-му батальону удалось освободить арестованных командиров и захватить часть оружия. По радио запросили срочную помощь Туркфронта и 10 декабря на поддержку душанбинскому гарнизону выступили части, расквартированные в Байсуне. Несмотря на численное превосходство, военный отряд БНСР не смог сломать оборону Душанбинской крепости и 12–13 декабря, понеся большие потери, отступил на юг в горы Бабатага. Здесь на бухарцев напал один из басмаческих отрядов Ибрагим-бека. Несмотря на численность ок. 600 человек, 21 пулемет, 1700 винтовок, бухарцы потерпели поражение. Часть отряда сдалась басмачам, остальные вернулись в Душанбе. По мнению Валидова в тот момент командование российских войск в Восточной Бухаре сотрудничало с Ибрагим-беком против «джадидов» и Энвера. Данияр-эфенди организовал свой отряд, а Пулатходжаев с Али-Ризой ушли в Афганистан.

Документы президиума БухЦИК отражают некоторую напряженность возникшую в начале 1922 г. между правительством БНСР и военными частями РСФСР. Так президиум БухЦИК, заслушав 16 января 1922 г. доклад Р. Рафикова о положении дел в Восточной Бухаре, определил специальные меры «по упорядочиванию отношений с Русской Красной Армией». Районы борьбы Красной Русской Армии с басмачеством были определены как места военных действий, в которых представители «местной русской военной власти» имеют право вмешиваться в дела местных учреждений, за исключением военных, «но при обязательном участии Чека и милиции» БНСР. Было установлено, что деятельность военных учреждений БНСР необходимо «как в центре, так и на местах, отделить от русских Комиссариатов и Консульств, причем все военные вопросы должны разрешаться Военным Назиратом совместно со штабом Туркфронта». БухЦИК возложил «ответственность за бесчинства и беспорядки, творимые русской Красной Армией... на Штаб русской Красной Армии». А в связи с имевшим местом временным арестом Р. Рафикова военными силами РСФСР поручил Назирату Иностранных дел БНСР обратиться к правительству РСФСР. Также было рекомендовано младший командный состав Бухарской Красной Армии... комплектовать из «мусульманских коммунистов».
/глава из неопубликованной рукописи "Революция в сердце Азии"/

пятница, 14 января 2011 г.

Судьба казны бухарского амира Алим-хана

Одним из самых запутанных и деликатных вопросов разгрома Бухарского амирата остается судьба финансовых, золотых, товарных и др. ресурсов, принадлежавших амиру Алим-хану, а значит являвшихся государственным ресурсом Бухары. Официальные вложения амира в Русско-Бухарском акционерном обществе, Бухарском банке, Русско-Азиатском хлопковом обществе, промышленных предприятиях в начале 1920 г. оценивались в 100,8 млн. рублей, из которых 77,3 млн. рублей составляла стоимость наличного хлопка, а 18,8 млн. рублей – семян и волокна. Известно, что в течение 1919 г. и начале 1920 г. огромные товарные ценности амира Бухары, в основном хлопок и каракуль, направлялись «из Бухары в Афганистан и Персию и через эти страны в Англию». Значительные вклады амира имелись во французских банках .

Английский консул в Кашгаре П. Эссертон сообщил, что амир готовился «...к вероятному краху и пытался спасти громадные богатства, хранившиеся в подвалах его дворца» и обратился к нему с просьбой принять на хранение «...до более светлых дней и восстановления нормальных условий» 35 миллионов фунтов стерлингов в золотой и серебряной монете и слитках, что составляло ок. 150 млн. золотых рублей. Канцелярия вице-короля Индии дала П.Эссертону указание воздержаться от помощи амиру в этом вопросе. Имеются также свидетельства, что часть своих богатств амир Бухары успел укрыть в тайниках на территории амирата. Еще летом 1920 г. он отправил на юг несколько тайных караванов с грузом золота и драгоценностей. По оценкам Ф. Ходжаева при своем бегстве амир лично увез только 10–15 млн.рублей золотом. Однако не вызывает сомнений, что значительная часть амирской казны осталась в пределах амирата.

Сообщая о ходе бухарской операции, Фрунзе отметил: «В Шахрисябзе взято огромное количество золота и других ценностей. Все это ... по соглашению с ревкомом будет перевезено на хранение в Самаркандский банк». Большое количество амирских ценностей обнаружили после штурма в Старой Бухаре и окрестных дворцах амира. Наиболее ценное имущество тут же взяли под контроль части Туркфронта. Уже на следующий день после захвата Бухары Фрунзе отдал распоряжение «...Все захваченное ценности казны старого бухарского правительства принять под строжайшую ответственную охрану, причем сундуки и тюки не разбирать, а, отметив, общее содержание (золото, вещи, кредитки и т.п.), немедленно опечатать в присутствии представителя бухарского ревкома и сдавать в Самаркандский народный банк». Уже 5 сентября 1920 г. на объединенном заседании представителей РСФСР, Бухарского ревкома и ЦК БКП признали, «...что ценности Бухреспублики во время периода военных действий подвергаются опасности быть расхищенными, ввиду того, что нет никакой возможности принять все меры охраны» и решено просить РСФСР «...взять на себя охрану этих ценностей в одном из своих отделений Народного Банка в Самарканде или Ташкенте до установления полного спокойствия в Бухаре».

Командующий Кагано-Бухарской группой войск 6 сентября приказал: «...Отдельному стрелковому Туркполку перейти в Ширбудун и расположиться в саду бывшего эмира. Командиру полка принять по получении сего дворец и запечатанные склады... Никого, кроме уполномоченных Бухревкома, в сад и дворец не допускать...». Охранять, в т.ч. было необходимо от мародерства внутри самой Красной Армии. Архивы фиксируют факт того, что после взятия Бухары военнослужащие «...занялись разграблением ценностей эмира, в том числе золота, сукна, шелка» ([141], 81). Переброшенная на Южный фронт интернациональная бригада Э.Кужело «щеголяла там саблями, усыпанными редкими по величине драгоценными камнями с золотыми эфесами и ножнами тончайшей работы», а в поездах, шедших из Туркестана в Россию после бухарской операции, вплоть до поезда М.Фрунзе, чекисты для изъятия награбленного имущества устроили повальные обыски.

Это обстоятельство стало предметом следственного дела Особого отдела Туркфронта, по которому проходило 105 человек. в т.ч. командующий ударной группой Белов. 7 декабря 1920 г. коллегия Особого отдела Туркфронта решила, что дело «Бухарские события 1920 г.», имеет «... общегосударственное значение, подлежащее рассмотрению органов центра РСФСР» и передало его в Особый отдел ВЧК. В апреле 1921 г. на заседании Президиума ВЧК в Москве с Белова сняли обвинения, но другие участники бухарских «событий» были осуждены.

Сам факт передачи дела в Президиум ВЧК, похоже, выявляет чувствительный момент «революционной» конфискации богатств амирской Бухары в пользу РСФСР, спровоцировавшей вакханалию грабежа в советских частях. То, что при захвате Бухары осуществилась не временная отправка ценностей Бухары на хранение в Советский Туркестан, а, именно, изъятие этих ценностей подтверждает факт из очерка о жизнедеятельности премьер-министра БНСР Ф. Ходжаева. По его инициативе «в Ташкент был направлен железнодорожный состав с огромными ценностями, оставшимися в Бухаре после бегства эмира». Эти ресурсы были «с благодарностью приняты» Советской республикой и «использованы для разгрома общего врага и борьбы с разрухой и голодом».

Российский историк В.Шамбаров утверждает, что в Самарканд вывезли «...7 вагонов золота и драгоценностей, захваченных из сокровищниц эмира в Бухаре и Шахрисябзе». Возможно здесь речь идет о том же составе Ф. Ходжаева. Порядок экспроприированных богатств Бухары может достигать ок. 100 млн. золотых рублей. Масштаб ценностей в 7 вагонах можно оценить на примере золотого запаса России, оказавшегося в руках белочехов и Колчака (более 800 млн. золотых рублей. Весной 1920 г. командование Чехословацкого корпуса вернуло его советской России в 18 вагонах, содержащих золото и др.ценности на сумму ок. 410 млн. рублей. Тогда изъятый бухарский «золотой запас» мог достигать 150 млн. золотых рублей.

Открытые сведения упоминают более скромную цифру. По данным советского исследователя 1960-х гг. А. Гордиенко, ссылающегося на ЦГА УзССР (совр. РУзб.) /ф.Р-46, оп.1, д.7, л.6/, изъятые у амира Бухары ценности включали: золото в слитках и изделиях на сумму 4,5 млн. рублей золотом, 500 пудов серебра, кредитных билетов на сумму 7 млн. рублей, а также большое количество хлопка, каракуля, шерсти и продовольствия.

В связи с затронутой темой обращает на себя внимание персона преемника Фрунзе, сразу после завершения Бухарской операции назначенного командующим Южным фронтом. Его сменил на посту комтуркфронта Григорий Сокольников, который к тому времени уже являлся председателем Турккомиссии и Туркбюро ЦК РКП (б), т.е. сосредоточил в своих руках государственную и партийную власть. Сокольников известен как главный большевистский специалист по финансам и банковской системе. Именно, он в 1917 г. руководил национализацией банков России, а после возвращения из Туркестана возглавил наркомат финансов РСФСР, а затем и СССР, осуществив блестящую денежную реформу 1922–1924 гг., и, наладив советское банковское дело. Поэтому можно предположить, что революционную «экспроприацию» богатств Бухары произвели в интересах укрепеления советской финансовой системы, находившейся в катастрофическом положении. Это могло быть главной миссией Сокольникова на советском Востоке.

Сокольников Григорий /Бриллиант Гирш/ (1888–1939). Сын врача. В 1905 г. вступил в РСДРП, в 1907 г. арестован, в 1909 г. сослан в Сибирь. Бежал за границу, жил в Швейцарии и Франции. В 1914 г. окончил юрфак Парижского университета. В 1917 г. вместе с В.Лениным вернулся в Россию через Германию. В 1917 г. – член Исполкома Моссовета, с августа 1917 г. – член Исполкома Петросовета. Участник вооруженного восстания в Петрограде. В 1917–1919 гг. – член ЦК РКП (б). В октябре 1917 г. руководил национализацией банков. В 1918 г. в качестве председателя советской делегации подписал Брестский мир. В мае-июне 1918 г. – член Президиума ВСНХ. С 1918 г. – член РВС 2-й и 9-й армий Южного фронта, командующий 8-й армией. В июле 1920–марте 1921 г. – председатель Туркбюро. В июле–сентябре 1920 г. – председатель Турккомиссии. В сентябре 1920–марте 1921 г. – командующий Туркфронтом. В начале 1921 г. тяжело заболел, был госпитализирован в Москве. После операции и лечения в Германии в ноябре 1921 г. вернулся в Москву. В октябре 1921 г. был снова заочно утвержден председателем Турккомиссии и Туркбюро. Был назначен членом коллегии Наркомфина РСФСР и Финансовой комиссии ЦК РКП (б) «при условии, что он остается предтуркестанбюро и обязан ездить в Туркестан по надобности…». В январе 1922 г. назначен первым зам. Наркомфина РСФСР. В составе советской делегации участвовал в работе Гаагской конференции. В 1922–1923 гг. – нарком финансов РСФСР. С июля 1923 г. – нарком финансов СССР. С 1922 г. – член ЦК ВКП(б), в 1924–1925 гг. – кандидат в члены Политбюро ЦК. С 1926 г. – заместитель председателя Госплана СССР. В 1928–1929 гг. – председатель Нефтесиндиката СССР. В 1929–1932 гг. – полпред в Великобритании. С 1930 г. – кандидат в члены ЦК ВКП(б), с 1933 г. – член коллегии НКИД. В 1933–1934 гг. – зам. наркома НКИД СССР. С 1935 г. в опале, в июле 1936 г. арестован по делу «антисоветского троцкистского центра». Приговорен к 10 годам тюрьмы. По официальной версии убит в заключении сокамерниками.

/глава из неопубликованной рукописи "Революция в сердце Азии"/