воскресенье, 16 января 2011 г.

Британская интервенция на Каспии и в Средней Азии (1918 г.)

«Как это ни удивительно – хотя иной исход вполне был возможен, –
драма Великой Войны в Средней Азии так и не получила своего завершения
»
Дж.Киган


Если при Временном правительстве Россия продолжала нести бремя мировой войны и выполняла свой союзнический долг перед странами Антанты, то после большевистского переворота тотальный развал царской армии не только лишил Россию всех достижений периода войны, но и открыл для военного противника западные и юго-западные границы. Позиция большевистского правительства России о прекращении военных действий, выходе из Антанты и намерение заключить мир, заявленное в конце 1917 г. на переговорах в Брест-Литовске, резко изменило баланс сил в мировой войне в пользу Германии, Австро-Венгрии и Турции. В итоге Россия не только не реализовала своих захватнических целей, но и сама оказалась в положении пораженца, откупающегося от победителей собственными территориями. Попытки заключить мир в Брест-Литовске минимальными уступками не удались.

17 февраля 1918 г., прервав брестские переговоры, немцы начали наступление вглубь российской территории и в течение недели, не встречая никакого сопротивления, продвинулись на 250 км. Советское руководство приказало делегации в Брест-Литовске немедленно принять условия Германии. 3 марта мирный договор между РСФСР и странами Четверного союза был подписан от имени правительства России Г. Сокольниковым. По его условиям Россия уступала неприятелю 750 тыс. кв. км территории, что втрое превышало размеры Германии. Здесь проживала четверть российского населения, размещалась четверть производственных ресурсов и треть аграрных земель. Это было колоссальным поражением советской России, давшее основания обвинять большевистского лидера В. Ленина в тайном сговоре с немецкими властями. Вслед за Германией возможности для реванша получила и Турция.

В течение весны-лета 1918 г. немецкие и турецкие войска оккупировали значительную часть Кавказа. Контингент немецких войск здесь, с учетом мобилизованных немецких военнопленных и колонистов, составил ок. 30 тыс. чел. В Ташкент для мобилизации сторонников пантюркизма был направлен эмиссар Энвер-паши Юсуфзия-бек. Турция создала специальную группу войск «Восток» численностью ок. 28 тыс. чел. и заявила о претензии на мусульманские области Кавказа, включая Азербайджан, Дагестан и Северный Кавказ. Стратегическое экономическое значение имело установление контроля над добычей нефти в районе Баку.

Далее вновь открывалась дорога на Туркестан, где в тот момент находилось до 30 тыс. австро-венгерских, немецких и турецких военнопленных. В случае переправы германо-турецких войск через Каспий и захвата Среднеазиатской железной дороги они могли быть быстро вооружены и сорганизованы. Этих сил было бы достаточно, как для оккупации российского Туркестана, так и для военной демонстрации через Афганистан и Персию в сторону английских владений в Индии. Поскольку германо-турецкая коалиция была отрезана от основных мировых поставщиков хлопка, то для неё также имело важное значение получение доступа к большим запасам хлопка, скопившимся в Туркестане.

Подобное развитие событий рассматривалось правительством Великобритании как прямая угроза британской Индии. Прогерманская политика большевиков определила новый геополитический расклад, и Россия советская снова оказалась для Англии угрожающей стороной. Это привело к тому, что в «большей игре» в Центразии Великобритания и Россия из союзников опять стали соперниками. Упреждая немецкие и турецкие планы в отношении Кавказа и Туркестана, Великобритания начала действовать со стороны Месопотамии, Персии и Индии (а также через Восточный Туркестан, где имелось британское консульство).

Уже в январе 1918 г. ограниченная британская военная группа под командованием генерала Данстервиля («Данстерфорс») была выдвинута из Месопотамии на север Персии. Группа «Данстерфорс» опиралась на части Месопотамского фронта и находилась в ведении центрального британского командования в Лондоне. Имея в распоряжении колонну британских бронеавтомобилей и неограниченный финансовый кредит, она закрепилась на южном побережье Каспия в Казвине. Далее в её задачи входило установление контроля за западным побережьем Каспийского моря, включая персидский порт Энзели, а затем и главный российский порт – Баку. Это позволило бы блокировать возможность немецко-турецкого продвижения в сторону Туркестана.

Допуская возможность неудачи «Данстерфорс», британское командование решило также взять под контроль Закаспий, используя индийские военные ресурсы, подчиненные правительству Британской Индии. На основе контингента индийской кавалерии и пехоты, относившегося к Восточно-персидскому кордону, организованному в годы Первой мировой войны на афгано-персидской границе, была создана отдельная группа британо-индийских войск во главе с генерал-майором Вилфридом Маллесоном, специально отозванного из Восточной Африки. Генерал Маллесон был одним из наиболее крупных британских специалистов по тайным операциям на линии Индия – Иран и Афганистан – Российский Туркестан. До начала Первой мировой войны он возглавлял разведку штаб-квартиры Британской армии в Индии, т.е. лично руководил деятельностью британской агентурной сети в Афганистане, Иране и российском Туркестане. В июне 1918 г. группа Маллесона выдвинулась на север Персии и организовала военную базу в Мешхеде, в непосредственной близи границы с российским Закаспием.

Это создавало возможность «для дальнейших операций с целью предотвращения проникновения германских или турецких войск на территорию русской Средней Азии». Перед миссией Маллесона были поставлены задачи: «организовать на месте сопротивление турко-германскому наступлению», «обеспечить за собой Среднеазиатскую железную дорогу», «взять в свои руки всё судоходство на Каспийском море», «перехватывать неприятельских агентов» и «противодействовать неприятельской пропаганде». В начале лета 1918 г. группе «Данстерфос» удалось взять под контроль персидский порт Энзели и сделать его опорной базой на Каспии. В июне сюда прибыл казачий отряд полковника Бичерахова Л., действовавший в годы войны на территории Персии. Заключив договор с генералом Данстервилем, Бичерахов в начале июля высадился со своим отрядом в районе Баку и предложил свои услугу советской власти. Его отряд был включен в состав войск Бакинской коммуны.

В начале августа 1918 г., используя в качестве опорной базы персидский порт Энзели, британские военные высадили десант в двух главных российских каспийских портах. В Баку 4 августа десантировалась группа «Данстерфорс», а в Красноводске – отряд под командованием полковника Баттина. Повод для британского десанта в Баку дало решение Бакинского Совета от 25 июля о приглашении английских военных ввиду приближения к городу турецких войск. Положение Советской власти в Баку стало особенно угрожающим, когда 30 июля Л. Бичерахов снял свой отряд с фронта противостояния турецким силам и увел в Дагестан. 31 июля Бакинский Совнарком сложил полномочия, а 1 августа в городе возникло новое правительство – Диктатура Центрокаспия и Временного исполкома Совета, политически представлявшее меньшевиков, правых эсеров и дашнаков. Командующим войсками Диктатуры стал полковник Л. Бичерахов. Комиссарам Бакинского Совнаркома Диктатура Центрокаспия разрешила выехать в Астрахань, но в море пароходы с советскими лидерами были задержаны и отправлены в Красноводск.

Тогда же (в первых числах августа) на территорию Закаспия по приказу генерала Маллесона вошла ограниченная группа англо-индийских войск, центральным пунктом сосредоточения которых стал Ашхабад. Тем самым Великобритании впервые вошла в зону российского влияния в Центразии. Основные силы группы Маллесона вместе с самим генералом остались на территории северо-восточной Персии в Мешхеде (Маллесон пересек границу и посетил Закаспий только в декабре 1918 г.). Практически синхронно 17 августа в Баку прибыли части 13-й британской пехотной дивизии численностью ок. 1 тыс. чел., которые выступили союзниками антисоветского правительства «Диктатуры Центрокаспия». За свой вклад в реализацию английских планов Л. Бичерахов получил звание генерала британской армии и был награжден орденами Великобритании.

Командование британскими частями в Закаспии было возложено на капитана Реджинальда Тиг-Джонса, ставшего представителем его Величества в Ашхабаде, м поддерживавшего связь с Малессоном по телеграфу. В результате этих действий англо-индийские части взяли под контроль стратегический порт Красноводск (позднее также Форт-Александровск), центр Закаспия – Ашхабад, а также основные пункты Закаспийской железной дороги. Эти шаги, по признанию Маллесона, ставили Великобританию «во враждебные отношения к большевистской Средней Азии» и, ввиду использования персидской территории в качества базы операции, нарушали «нейтралитет Персии». Появление вооруженных сил Великобритании в Закаспии правительство Советской России расценивало не иначе как интервенцию. Британские части сразу же открыто поддержали попытку сил, сгруппировавшихся вокруг Временного правительства Закаспия, перейти в наступление и организовать свержение гегемонии большевиков в Туркестане. 13 августа британские войска в составе 26-го Легкого кавалерийского полка и 19-го Пенджабского батальона уже принимали участие в боях под Байрам-Али с отрядами Туркреспублики.


Формальные основания для присутствия в Закаспии британских войск дало подписание Маллесоном от имени английского правительства соглашение с Закаспийским правительством, имевшее целью восстановление «спокойствия и порядка в Закаспийском крае и русском Туркестане» и оказание «сопротивления турко-немецким планам военных захватов и политического господства в Закаспии и Туркестане». 19 августа уполномоченный Закаспийского исполкома Дохов подписал с генералом Маллесоном в Мешхеде договор о признании британской стороной правительства Закаспия. Этим соглашением, с учетом продолжающейся мировой войны, британские войска получали право контроля за Среднеазиатской железной дорогой, чем ограничивались «суверенные права комитета на закаспийскую территорию». В свою очередь британское командование приняло на себя обязательства финансового обеспечения деятельности закаспийского правительства. Маллесону удалось также добиться согласия Закаспийского правительства на вывод всех паровозов и подвижного железнодорожного состава из Красноводска, что гарантировало невозможность использования Среднеазиатской железной дороги со стороны германо-турецких силы в случае десантирования на туркестанском побережье Каспия. Британским силам разрешалось минировать порт Красноводска, а также при необходимости уничтожить водокачки и нефтехранилища вдоль железной дороги, привести в негодность мосты, снять в некоторых местах рельсы.

Во второй половине августа 1918 г. красные отряды попытались перейти в наступление и вернуть власть правительства Туркреспублики над Ашхабадом и всем Закаспием. Но им удалось прорваться только до ж/д станции Каахки. Части Туркреспублики 4 раза (26, 27, 28 августа и 10 сентября) «в лоб» штурмовали Каахку. Тогда закаспийским войскам, поддержанным британскими пулеметчиками и артиллерией, удалось успешно отбить их атаки.

Понятно, что британское проникновение в Закаспий не сводилось к антисоветской борьбе, а было одним из последних актов Первой мировой войны. В результате этих событий российский Туркестан оказался одной из узловых точек военного противостояния на евразийском континенте. С этим можно связать появление и официальную аккредитацию летом 1918 г. генерального консула США в Туркреспублике Р. Тредуэлла, а также прибытие 14 августа в Ташкент британской военной миссии во главе с майором Фредериком Бейли. В конце августа Ташкент посетил английский консул в Кашгаре Дж. Маккартней, который представил в НКИД Туркреспублики членов миссии как официальных представителей правительства Британской Индии при Совнаркоме ТуркАССР. Заявленной целью миссии было ознакомление с положением в Туркестане, разъяснение позиции британского правительства, что стало особенно актуальным после введения группы британских войск в пределы туркестанских территорий в Закаспии.

Но приоритетной задачей британской миссии и американское диппредставительства на этом этапе было упреждение германо-турецкой угрозы в Центразии. Эти опасения были не напрасны. 15 сентября 1918 г. турецкая «Кавказская мусульманская армия», перейдя в наступление, захватила Баку и вынудила англичан оставить город. Для турецких военных частей открылась возможность переправы на восточный берег Каспия, но её упредили англичане, угнавшие корабли Каспийской флотилии на свою базу в персидском порту Энзели. Короткое пребывание в Баку силы «Данстерфос» использовали также для формирования запасов топлива, воору¬жения и амуниции, вывезенных в Энзели для обеспечения бу¬дущих операций на Каспии.

Маккартней и Блейкер пробыли в Туркестане до середины сентября и затем через Кашгар вернулись в Индию, а 15 октября 1918 г. руководитель британской миссии Бейли и американский консул Тредуэлл были подвергнуты временному домашнему аресту. Эта превентивная мера была сигналом нарастающей жесткости большевистских органов безопасности. В условиях эскалации интервенции стран Антанты с осени 1918 г. советские власти перешли к ужесточению мер борьбы с контрреволюцией и её иностранными партнерами. Основания для этого дало постановление Совнаркома РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре», положившее начало организации советских концлагерей и узаконившее введение смертной казни за причастность к контрреволюционным преступлениям. 26 октября 1918 г. генконсула США Тредуэлла вновь арестовали и продержали 5 месяцев под домашним арестом. Ф. Бейли, предупрежденный об этой опасности, успел перейти на нелегальное положение и в начале ноября вместе с группой белых офицеров укрылся в горах под Ташкентом в верховьях р. Чирчик.

Вслед за этим по решению ТуркЦИК от 29 октября 1918 г. под предлогом борьбы с контрреволюцией и противодействия интервенции Антанты советскими властями края были начаты акции по интернированию «всех подданных Англии, Франции, США и Италии мужского пола в возрасте от 18 до 48 лет, за исключением рабочих и не пользующихся наемным трудом крестьян», в банках была прекращена выдача денежных сумм и вкладов, принадлежащих подданным этих государств».

Осенью части Закаспийского правительства при поддержке британских сил попытались выдвинуться к границам Бухарского амирата, но были вновь остановлены отрядами ТуркАССР в ходе тяжелых боев в октябре 1918 г. у станции Душак. После чего из-за больших потерь генерал Маллесон отвел войска и запретил английским частям вступать в прямые военные действия с российскими военными отрядами. С ноября российско-британский рубеж противостояния на полгода до мая 1919 г. закрепился на подступах к Чарджую у ст. Равнина.

Имея успехи в аннексии российских территорий, Турция и Германия не смогли противостоять натиску сил Антанты и политическому кризису внутри своих стран. В конце октября–начале ноября 1918 г. эти два союзника капитулировали, признав своё поражение в Первой мировой войне. 31 октября 1918 г. была подписана капитуляция Турции и заключено Мудросское перемирие. После чего турецкие и германские войска были выведены из Закавказья. 9 ноября 1918 г. в Германии произошло свержение монархии и провозглашение Республики. 11 ноября 1918 г. подписано Компьенское перемирие, означавшее капитуляцию Германии. Деятели военного триумвирата Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша под давлением стран Антанты были приговорены в Турции к смертной казни и бежали в Германию.

Если в течение 1918 г. борьба Великобритании за Каспийское море и Закаспий были частью событий Первой мировой войны, то с капитуляцией Германии и Турции ситуация изменилась. Фактически возобновилась «большая игра», где место царской России заняла Россия Советская. К началу 1919 г. Великобритания добилась в этом противостоянии беспрецедентных успехов, поставив под свой контроль Закавказье, Персию, Закаспий. Права Великобритании на вторжение в российские владения защищало англо-французское соглашение 10 (23) декабря 1917 г., подтвержденное правительствами двух стран 13 ноября 1918 г., по которому область Дона, Северный Кавказ, Закавказье и Средняя Азия признавались зоной британских интересов ([47], 37, 38). Ослабление здесь позиций России в т.ч. осложняло положение Афганистана, который фактически лишался статуса «буферной» страны, и мог быть повергнут британскому давлению без оглядки на российскую реакцию.

После эвакуации из Баку Денстервиля отозвали из Персии. На базе его миссии и частей, прибывших из Месопотамии, создали новую британскую интервенционистскую группу «Норперфорс» («Войска Северной Персии») во главе с генералом Томпсоном. Уже 17 ноября «Норперфорс» смогло обеспечить возвращение англичан в Баку. Сюда морем были доставлены части 39-й британской пехотной дивизии, а глава «Норперфорс» генерал Томпсон объявил себя генерал-губернатором Баку. Тем самым британские военные силы взяли под полный контроль западный, восточный и южный берега Каспия.

Для обеспечения господства на Каспии на базе реквизированных российских судов была создана британская Каспийская флотилия под командованием коммодора Норриса. К началу 1919 г. в её состав входили 9 переоборудованных и вооруженных коммерческих судов и 4 корабля – транспортировщика гидросамолетов, а также 12 быстроходных торпедных катеров «королевского флота», переброшенных в Баку с Черного моря. Британская флотилия на Каспии, базировавшаяся в Энзели, обеспечивала постоянную связь между группами британских войск, дислоциро¬ванных в Баку, Петровске, на острове Чечень, Форт-Александровске и Красноводске, и до весны 1920 г. снабжала оружием и амуницией войска генерала Деникина, а также уральскую группу казачьих отрядов генерала Толстова в Гурьеве.

Справочная информация

Маллесон Вилфрид (1866–1946). В 1886 г. окончил Королевскую школу артиллерии. С 1904 г. работал в Индии. Участник британской миссии Дена в Кабуле в 1904–1905 гг. До 1914 г. руководил разведкой в штаб-квартире Британской армии в Индии. С октября 1914 по январь 1915 г. – инспектор-генерал Британских коммуникаций в Восточной Африке. В январе–апреле 1915 г. находился с особой миссией в Бельгийском Конго. В 1915–1916 гг. – командующий бригадой и дивизией в Британской Восточной Африке. В 1918–1919 гг. – глава Британской Военной Миссии в (Индии, Афганистане) Закаспии. В 1919 г. – один из британских военачальников III-й англо-афганской войны. С 1920 г. в отставке.

Миссия Ф. Бейлибританская военно-дипломатическая миссия в Туркестане в 1918–1919 гг. Состояла из руководителя – майора Фредерика Бейли (1882–1967), профессионального разведчика, во время Первой мировой войны – британского политического агента в Ираке и Персии, а также его помощника – капитана Блеккера и секретаря – сипая Хан Сахиб Ахмеда. В середине апреля миссия выехала из Индии, 7 июня прибыла в Кашгар, 24 июля отправилась в сторону российской территории и 14 августа достигла Ташкента. Официальная деятельность миссии завершилась в конце октября 1918 г., когда Ф. Бейли перешел на нелегальное положение и продолжалась до конца 1919 г., закончившись переходом в российско-персидской границы в первые дни 1920 г. Деятельность миссии частично описана в книге Ф. Бейли «Миссия в Ташкент».

/Из неопубликованной рукописи "Революция в центре Азии"/

суббота, 15 января 2011 г.

«Туркестанское национальное единство (Туркостан Милли Бирлиги)» /1921 г./

Образование независимой Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) сделало Бухару центром притяжения и консолидации пантюркистских сил – сторонников учреждения в пределах южных построссийских владений Тюркской государственности. Один из главных лидеров (российского) пантюркизма Ахмед Заки Валидов констатировал ситуацию: «В Бухаре и Хиве власть перешла в руки тех друзей-националистов, чье правление, хотя и временно, сменило «коммунизм» на «популизм»». Через Нукус, Ходжейли, Ургенч А. Валидов прибывает в столицу Хорезмской Республики Хиву, где один из его башкирских соратников У. Терегулов стал военным министром. С его помощью он устанавил прямые связи с младохивинским руководством, а затем наладил контакты с единомышленниками из Бухары, Ташкента и Казахстана. 19 декабря А. Валидов отправился через Туркмению в Чарджуй и 31 декабря 1920 г. прибыл в Бухару.

Здесь в начале января 1921 г. по приглашению Валидов втайне от официальных советских властей собрались сторонники джадидизма и национал-социалисты. Собственное политическое кредо того времени Валидов назвал «популистским социализмом», причисляя к нему также военкома БНСР А. Арифова, на квартире которого он тайно и останавливался. В качестве основы общей политической платформы обсуждалась программа социалистической партии, впервые оглашенная в 1919 г. в Башкортостане, а затем, уточненная в 1920 г. в Москве и на съезде народов Востока в Баку. В ответ представитель джадидов, председатель БухЦИКа А. Мухитдинов «предложил программу из 19 пунктов, которая призывала женщин носить паранджу, вернуться к шариату, восстановить почтение к религии, содержала обращение к Лиге Наций».

2–5 августа 1921 г. в Бухаре тайно собрался организационный съезд, учредивший тайную политическую организацию «Туркостан Милли Бирлиги /Туркестанское Национальное Единство/» (далее – ТМБ). На съезде кроме Бухары были представлены делегаты из Туркестана, Хорезма, Башкортыстана и Казахстана. Председателем ТМБ избрали Валидова. ТМБ исходило из идеи общности тюркской нации, которая «…. опирается на единство языка, религии, традиций, литературы и обычаев…», и ставило целью учреждение демократической Тюркской Республики от Башкирии до границ Афганистана. Программа ТМБ предусматривала: самостоятельное экономическое управление, строительство железных дорог, прокладку каналов в интересах Туркестана; подъем просвещения и знакомство с европейской культурой без посредства России; решение национальных вопросов, использование природных ресурсов с учетом количества проживающих в государстве наций; полную свободу вероисповедания, недопущение вмешательства религии в светские дела и наоборот.

В своих воспоминаниях А. Валидов сообщал, что в тот период «активисты из числа мусульманских коммунистов работали на Общество. Его члены проникали на советские съезды, партийные коммунистические совещания. Наши люди были в милиции и органах управления. Рабочие организации Бухары, Ташкента, Самарканда и Коканда были под влиянием членов социалистического («Эрк») крыла Общества».

Последующие события и свидетельства самого А. Валидова позволяют считать, что основной опорой планов ТМБ была политическая база БНСР. В состав организации вошли ряд бухарские джадидов-прогрессистов, занимавших важные посты в правительстве БНСР. Судя по дальнейшим событиям, среди руководителей ТМБ были председатель ЦИК Пулатходжаев, военный комиссар Арифов, начальник республиканской милиции, турецкий полковник Али-Риза, председатель ЧК Максумходжаев. Противоречивые сведения имеются о контактах руководителя правительства БНСР Ф. Ходжаева с А. Валидовым. Учитывая, что в 1918 г., именно, А. Валидов освободил Ф. Ходжаева и У. Пулатходжаева из тюрьмы атамана Дутова, связь между этими двумя политическими деятелями несомненно существовала. Можно лишь допустить, что Ф. Ходжаев, сочувствуя идеям ТМБ, имел собственные амбиции и дистанцировался от прямых связей с группой Валидова.

С учетом международной обстановки на первом этапе был неизбежен военный союз с РСФСР, однако для будущего решающее значение имело формирование бухарской национальной армии и поэтапный вывод российских войск с территории БНСР. Легитимная задача формирования армии БНСР позволяла решать задачу организации на её основе национальной туркестанской армии, политически подчиненной ТМБ. В силу дефицита собственных кадров к военному строительству БНСР были привлечены башкирские и татарские специалисты, турецкие офицеры. Так, ряд башкирских офицеров назначили командовать гарнизонами в Карши, Шахрисябзе, Нурате, Гузаре, Кермине. Общество без всяких колебаний пошло на контакт с басмачами в Самарканде, Хиве и Фергане, чтобы создать из них подлинное национальное движение, основанное на моральном духе и объединенное в современную организацию. С этой целью к ним послали образованных советников и офицеров-инструкторов.

Уже 25 января 1921 г. ЦК ТМБ направил через курьера Бухарского назирата иностранных дел письмо к Джемалю-паше в Кабул, где настаивал «...действовать так, чтобы не принести в жертву планам, нацеленным на спасение исламского мира, судьбу огромного Туркестана и нашу политику в Средней Азии. Они должны приносить пользу всем заинтересованным, чтобы все инициативы по Туркестану, в том числе контакты с басмачами», проводились через ЦК ТМБ. «Никакая помощь не должна оказываться бухарскому эмиру, в настоящее время находящемуся в Восточной Бухаре, ибо любая поддержка, данная эмиру будет воспринята как враждебный акт по отношению к нашему Комитету».

Безусловной тайной победой ТМБ стало избрание в августе 1921 г. председателем БухЦИКа У. Пулатходжаева. II съезд организации состоявшийся 5–7 сентября 1921 г. в Самарканде, утвердил флаг и другие государственные атрибуты будущей Тюркской Республики. Всего в период 1921-1922 гг. состоялось семь съездов ТМБ в Бухаре, Самарканде и Ташкенте. Были налажены регулярные связи с членами правительства ХНСР, казахскими и туркменскими политическими деятелями.

Тщательно разработанный план ТМБ оказался сорванным из-за резкого обострения военно-политической ситуации в Средней Азии в конце 1921–начале 1922 г. из-за действий бывшего турецкого вице-генералиссимуса Энвер-паши. В марте 1921 г. он приехал в Москву и предложил большевистскому правительству поддержать программу создания в Турции «партии народных советов», где соединял идеи монархического и халифатского государства с принципом выборных советов. Но к тому времени Москва уже нашла общий язык с новым турецким национальным лидером Мустафой Кемалем, что подтвердил российско-турецкий договор «О дружбе и братстве» от 16 марта 1921 г. Поэтому надобность в Энвере как «запасной карте» в политической игре с Турцией отпала. В июле 1921 г. Энвер покинул резиденцию в Москве и до конца сентября 1921 г. проживал в Батуми вблизи турецкой границы, активно переписываясь со своими сторонниками.

Поскольку он потерял опору в Турции и России, то его энергия обратилась к пантюркистскому потенциалу Средней Азии. В этом регионе Энвер-паша мог опираться на тайную сеть своих сторонников – «иттихадистов», сформированную за годы пребывания младотурок у власти. Вслед за Ходжой Сами-беем здесь в 1917 г. в качестве официального представителя младотурецкой партии побывал турецкий офицер Осман-бек, организовавший тайный протурецкий центр «Милли Иттихад» с филиалами в Бухаре и других крупных городах. К числу «иттихадистов» принадлежали, например, такие крупные фигуры как ташкентский муфтий Ходжа Садр ад-Дин. «Иттихадисты» были турецкой «пятой колонной» в регионе, которой отводилась важная роль в планах продвижения Турции в российский Туркестан, когда в 1918 г. после оккупации Кавказа возникла возможность турецкого вторжения в Закаспий.

Согласно данным ЧК в феврале 1921 г. в Ташкенте Ходжа Садр ад-Дином была создана тайная организации «Милли Бирлиги (Национальное единство)», которая вероятно была отделением ТМБ. Это свидетельствовало о том, что «иттихадисты» в Туркестане сохранили свой потенциал после поражения Турции и самоликвидации млатурецкого движения и объединились с «пантуркестанцами» (позднее после раскрытия ЧК ташкентской организации Ходжа Садр ад-Дин бежал в Фергану к курбаши Рахманкулу и Курширмату).

Опираясь на российский Туркестан, Бухару и Хорезм, Энвер-паша как и «пантуркестанцы» ТМБ предполагал создать новое «тюркское государство», объединяющее области, населенные тюркоязычными народностями. В лице Турции такое государство имело бы геополитического союзника и патрона. Если бы этот план осуществился, то он бы позволил Энвер-паше восстановить свое политическое положение в самой Турции. Конкретные планы Энвер-паши заключались в создании военной базы пантуркестанского проекта на территории Бухарской Республики с использованием ресурса басмачества и «иттихадистов», а также потенциальной поддержки Афганистана, где находился его ближайший соратник Джемаль-паша.

На территории Туркестана Энвер-паша появился в октябре 1921 г. в сопровождении турецких офицеров: полковника Ходжи Сами-бея и капитана Абдул Кадыр Мухиддин-бея. Его пребывание здесь было согласовано с советскими властями, которым он предложил проект создания «Мусульманского революционного общества», нацеленного на «борьбу с английским империализмом» в Центразии. Как минимум, он был готов взять на себя функции советника по формированию национальных частей Красной армии. В Бухаре Энвер-паша был принят на уровне правительства БНСР и разместился на квартире назира иностранных дел Якуб-заде. На открытых встречах провозглашал свою поддержку советскому курсу, заявляя, что он стоит «... за социалистический путь развития Бухары». В ответ руководители БНСР предлагали ему занять место главнокомандующего бухарской армией. За этими внешними событиями скрывались главные моменты его пребывания на бухарской территории – переговоры с лидерами ТМБ, среднеазиатскими «иттихадистами» и связанными с ними турецкими офицерами из числа бывших военнопленных, о конкретных планах образования «пантуркестанской республики».

Группа А. Валидова и ТМБ не сомневалась в целесообразности привлечения к образованию Тюркской Республики политической фигуры такого масштаба как Энвер-паша. Успеху общего дела дожны были способствовать международные связи, государственный и военный опыт Энвера, его авторитет среди тюркских национальных групп. Валидов проинформировал Энвер-пашу, что ЦК ТМБ, имея ключевые позиции в БНСР и ХНСР, ведет планомерную подготовку к общетуркестанскому восстанию. В течение 1921 г. удалось наладить подпольную работу по «созданию общетуркестанской армии». Уже «имелся опыт военных действий», «межплеменные разногласия были улажены», «батальоны, размещенные в большевистских казармах, были готовы стать подразделениями туркестанских вооруженных сил». Деятельности пантуркестанцев-социалистов пока мешают мусульманские реакционеры в лице «амиристов» и «улама», которые еще пользуются доверием масс и «ведут пропаганду против», но есть «надежда, что через год-два они изменятся.

Судя по всему, главным разногласием в отношени Энвер-паши с «валидовцами» стало отношение к басмачеству Восточной Бухары, которое турецкий генерал рассматривал как наиболее значительную антисоветскую военную силу в регионе. С большей частью басмаческих отрядов ТМБ не могло установить связи, так как они, являясь «амиристами», считали «джадидов» своими врагами. и продолжали бороться за возвращение старых порядков. В отличии от группы Валидова Энвер-паша был свободен от «социалистических» обязательств и ради пантуркестанского проекта готов к сотрудничеству со всеми антисоветскими силами. Он был убежден, что главное создать боеспособную туркестанскую армию, способную противостоять советскому военному давлению, для чего решил срочно направиться в Восточную Бухару и «возглавить сражавшихся басмачей». Как прагматичный политик Энвер-паша был уверен, что в случае удачи он вновь окажется в положении военного диктатора, при котором найдется место и марионеточному монарху и псевдодемократическому парламенту. Поэтому он без всяких идеологических затруднений представлял интересы как «амиристов», так и «джадидов».

Энвер-паша покинул Бухару 8 ноября 1921 г. под видом выезда на охоту и в сопровождении преданных турецких офицеров отправился в юго-восточные бухарские области. По дороге к нему присоединились еще несколько турецких военных, уже занимавших важные посты в органах БНСР в южных вилаятах, в т.ч. военный назир Шерабадского вилайята и начальник термезской милиции, турок. В конце ноября 1921 г. Энвер-паша прибыл в в Кокташ – месторасположение басмаческих сил Ибрагим-бека. Там в тот момент провоходил курултай, собравший около 500 представителей родовой знати, чиновников, духовных лиц и баев. Это собрание выразило недоверие Энвер-паше, обвинив его в связях с джадидам (в басмаческую среду Восточной Бухары могла просочиться информация о продолжительном пребывании Энвера в центре России и его контактах с большевистским руководством). После чего Ибрагим-бек разоружил энверовский отряд и арестовал его самого.

Только после того, как статус Энвер-паши был подтвержден амиром Афганистана Аманнулой и Алим-ханом, которые направили к нему своих представителей, Ибрагим-бек освободил турецкого генерала. Прибывшие посланники представили Энвер-пашу как наместника амира Бухары и «главнокомандующего войск ислама». Сторонникам амира в Восточной Бухаре было отправлено послание Алим-хана, в котором было написано: «Мусульмане! Помощь идет. Я получил извещение великого брата моего Энвер-паши, что он близок. Брат мой волею Аллаха совершит дела, которые возвратят мусульманам их земли, их богатства, славу и великую честь». После этого курбаши, включая Ибрагим-бека, признали верховенство Энвер-паши.

Валидов считал, что уход Энвера-паши к басмачам свел «на нет все меры предосторожности». ЦК ТМБ «..собрался около Самарканда для обсуждения ситуации. Было решено рассматривать это как особый случай в бухарских пограничных районах, не менять другие планы, не поднимать восстание от имени Общества, продолжать вести партизанскую войну, поддерживать Энвер-пашу. Но первые неудачи инициатив Энвера имели отрицательный эффект».

Во второй половине 1921 г. части российской Красной Армии стали планомерно покидать Восточную Бухару. К концу года оттуда вывели ок. 8 тыс. красноармейцев. Далее намечался вывод войск Туркфронта из Душанбе, Бальджуана, Гарма и др. мест и замена их национальными бухарскими войсками. Для этой цели правительством БНСР формировались собственные национальные вооруженные силы. Складывающаяся ситуация в Восточной Бухаре с учетом афганских связей и контактов с амиристами позволяли пантюркистам и младобухарцам, объединившимся вокруг ТМБ, сделать реальный шаг по укреплению суверенитета. Еще 27 сентября 1921 г. Президиум БухЦИК принял решение о временном командировании в Восточную Бухару Председателя БухЦИК Пулатходжаева для организации работы и налаживания Советского аппарата.

Уход Энвер-паши в Восточную Бухару привел к ускорению событий. По решению правительства БНСР для помощи местным органам Советской власти, а также сопровождения назначенного в Душанбе консула РСФСР Нагорного в Восточную Бухару отправили крупный бухарский военный отряд во главе с председателем БухЦИК Пулатходжаевым и начальником республиканской милиции Али-Ризой. В дороге к ним присоединился отряд назира Байсуна Данияр-эфенди, после чего численность бухарского отряда достигла почти полутора тысяч человек. Около половины из них были милиционерами.

К 9 декабрю 1921 г. бухарский военный отряд численностью в 800 сабель прибыл в Душанбе. Сославшись на соглашение РСФСР и БНСР о выводе воинских частей из Восточной Бухары, Пулатходжаев арестовал командование гарнизона Душанбе (7-й Туркестанский стрелковый полк) и консула РСФСР Нагорного. В ночь 9–10 декабря бухарцы разоружили 3-й батальон 7-го полка. Однако 2-му батальону удалось освободить арестованных командиров и захватить часть оружия. По радио запросили срочную помощь Туркфронта и 10 декабря на поддержку душанбинскому гарнизону выступили части, расквартированные в Байсуне. Несмотря на численное превосходство, военный отряд БНСР не смог сломать оборону Душанбинской крепости и 12–13 декабря, понеся большие потери, отступил на юг в горы Бабатага. Здесь на бухарцев напал один из басмаческих отрядов Ибрагим-бека. Несмотря на численность ок. 600 человек, 21 пулемет, 1700 винтовок, бухарцы потерпели поражение. Часть отряда сдалась басмачам, остальные вернулись в Душанбе. По мнению Валидова в тот момент командование российских войск в Восточной Бухаре сотрудничало с Ибрагим-беком против «джадидов» и Энвера. Данияр-эфенди организовал свой отряд, а Пулатходжаев с Али-Ризой ушли в Афганистан.

Документы президиума БухЦИК отражают некоторую напряженность возникшую в начале 1922 г. между правительством БНСР и военными частями РСФСР. Так президиум БухЦИК, заслушав 16 января 1922 г. доклад Р. Рафикова о положении дел в Восточной Бухаре, определил специальные меры «по упорядочиванию отношений с Русской Красной Армией». Районы борьбы Красной Русской Армии с басмачеством были определены как места военных действий, в которых представители «местной русской военной власти» имеют право вмешиваться в дела местных учреждений, за исключением военных, «но при обязательном участии Чека и милиции» БНСР. Было установлено, что деятельность военных учреждений БНСР необходимо «как в центре, так и на местах, отделить от русских Комиссариатов и Консульств, причем все военные вопросы должны разрешаться Военным Назиратом совместно со штабом Туркфронта». БухЦИК возложил «ответственность за бесчинства и беспорядки, творимые русской Красной Армией... на Штаб русской Красной Армии». А в связи с имевшим местом временным арестом Р. Рафикова военными силами РСФСР поручил Назирату Иностранных дел БНСР обратиться к правительству РСФСР. Также было рекомендовано младший командный состав Бухарской Красной Армии... комплектовать из «мусульманских коммунистов».
/глава из неопубликованной рукописи "Революция в сердце Азии"/

пятница, 14 января 2011 г.

Судьба казны бухарского амира Алим-хана

Одним из самых запутанных и деликатных вопросов разгрома Бухарского амирата остается судьба финансовых, золотых, товарных и др. ресурсов, принадлежавших амиру Алим-хану, а значит являвшихся государственным ресурсом Бухары. Официальные вложения амира в Русско-Бухарском акционерном обществе, Бухарском банке, Русско-Азиатском хлопковом обществе, промышленных предприятиях в начале 1920 г. оценивались в 100,8 млн. рублей, из которых 77,3 млн. рублей составляла стоимость наличного хлопка, а 18,8 млн. рублей – семян и волокна. Известно, что в течение 1919 г. и начале 1920 г. огромные товарные ценности амира Бухары, в основном хлопок и каракуль, направлялись «из Бухары в Афганистан и Персию и через эти страны в Англию». Значительные вклады амира имелись во французских банках .

Английский консул в Кашгаре П. Эссертон сообщил, что амир готовился «...к вероятному краху и пытался спасти громадные богатства, хранившиеся в подвалах его дворца» и обратился к нему с просьбой принять на хранение «...до более светлых дней и восстановления нормальных условий» 35 миллионов фунтов стерлингов в золотой и серебряной монете и слитках, что составляло ок. 150 млн. золотых рублей. Канцелярия вице-короля Индии дала П.Эссертону указание воздержаться от помощи амиру в этом вопросе. Имеются также свидетельства, что часть своих богатств амир Бухары успел укрыть в тайниках на территории амирата. Еще летом 1920 г. он отправил на юг несколько тайных караванов с грузом золота и драгоценностей. По оценкам Ф. Ходжаева при своем бегстве амир лично увез только 10–15 млн.рублей золотом. Однако не вызывает сомнений, что значительная часть амирской казны осталась в пределах амирата.

Сообщая о ходе бухарской операции, Фрунзе отметил: «В Шахрисябзе взято огромное количество золота и других ценностей. Все это ... по соглашению с ревкомом будет перевезено на хранение в Самаркандский банк». Большое количество амирских ценностей обнаружили после штурма в Старой Бухаре и окрестных дворцах амира. Наиболее ценное имущество тут же взяли под контроль части Туркфронта. Уже на следующий день после захвата Бухары Фрунзе отдал распоряжение «...Все захваченное ценности казны старого бухарского правительства принять под строжайшую ответственную охрану, причем сундуки и тюки не разбирать, а, отметив, общее содержание (золото, вещи, кредитки и т.п.), немедленно опечатать в присутствии представителя бухарского ревкома и сдавать в Самаркандский народный банк». Уже 5 сентября 1920 г. на объединенном заседании представителей РСФСР, Бухарского ревкома и ЦК БКП признали, «...что ценности Бухреспублики во время периода военных действий подвергаются опасности быть расхищенными, ввиду того, что нет никакой возможности принять все меры охраны» и решено просить РСФСР «...взять на себя охрану этих ценностей в одном из своих отделений Народного Банка в Самарканде или Ташкенте до установления полного спокойствия в Бухаре».

Командующий Кагано-Бухарской группой войск 6 сентября приказал: «...Отдельному стрелковому Туркполку перейти в Ширбудун и расположиться в саду бывшего эмира. Командиру полка принять по получении сего дворец и запечатанные склады... Никого, кроме уполномоченных Бухревкома, в сад и дворец не допускать...». Охранять, в т.ч. было необходимо от мародерства внутри самой Красной Армии. Архивы фиксируют факт того, что после взятия Бухары военнослужащие «...занялись разграблением ценностей эмира, в том числе золота, сукна, шелка» ([141], 81). Переброшенная на Южный фронт интернациональная бригада Э.Кужело «щеголяла там саблями, усыпанными редкими по величине драгоценными камнями с золотыми эфесами и ножнами тончайшей работы», а в поездах, шедших из Туркестана в Россию после бухарской операции, вплоть до поезда М.Фрунзе, чекисты для изъятия награбленного имущества устроили повальные обыски.

Это обстоятельство стало предметом следственного дела Особого отдела Туркфронта, по которому проходило 105 человек. в т.ч. командующий ударной группой Белов. 7 декабря 1920 г. коллегия Особого отдела Туркфронта решила, что дело «Бухарские события 1920 г.», имеет «... общегосударственное значение, подлежащее рассмотрению органов центра РСФСР» и передало его в Особый отдел ВЧК. В апреле 1921 г. на заседании Президиума ВЧК в Москве с Белова сняли обвинения, но другие участники бухарских «событий» были осуждены.

Сам факт передачи дела в Президиум ВЧК, похоже, выявляет чувствительный момент «революционной» конфискации богатств амирской Бухары в пользу РСФСР, спровоцировавшей вакханалию грабежа в советских частях. То, что при захвате Бухары осуществилась не временная отправка ценностей Бухары на хранение в Советский Туркестан, а, именно, изъятие этих ценностей подтверждает факт из очерка о жизнедеятельности премьер-министра БНСР Ф. Ходжаева. По его инициативе «в Ташкент был направлен железнодорожный состав с огромными ценностями, оставшимися в Бухаре после бегства эмира». Эти ресурсы были «с благодарностью приняты» Советской республикой и «использованы для разгрома общего врага и борьбы с разрухой и голодом».

Российский историк В.Шамбаров утверждает, что в Самарканд вывезли «...7 вагонов золота и драгоценностей, захваченных из сокровищниц эмира в Бухаре и Шахрисябзе». Возможно здесь речь идет о том же составе Ф. Ходжаева. Порядок экспроприированных богатств Бухары может достигать ок. 100 млн. золотых рублей. Масштаб ценностей в 7 вагонах можно оценить на примере золотого запаса России, оказавшегося в руках белочехов и Колчака (более 800 млн. золотых рублей. Весной 1920 г. командование Чехословацкого корпуса вернуло его советской России в 18 вагонах, содержащих золото и др.ценности на сумму ок. 410 млн. рублей. Тогда изъятый бухарский «золотой запас» мог достигать 150 млн. золотых рублей.

Открытые сведения упоминают более скромную цифру. По данным советского исследователя 1960-х гг. А. Гордиенко, ссылающегося на ЦГА УзССР (совр. РУзб.) /ф.Р-46, оп.1, д.7, л.6/, изъятые у амира Бухары ценности включали: золото в слитках и изделиях на сумму 4,5 млн. рублей золотом, 500 пудов серебра, кредитных билетов на сумму 7 млн. рублей, а также большое количество хлопка, каракуля, шерсти и продовольствия.

В связи с затронутой темой обращает на себя внимание персона преемника Фрунзе, сразу после завершения Бухарской операции назначенного командующим Южным фронтом. Его сменил на посту комтуркфронта Григорий Сокольников, который к тому времени уже являлся председателем Турккомиссии и Туркбюро ЦК РКП (б), т.е. сосредоточил в своих руках государственную и партийную власть. Сокольников известен как главный большевистский специалист по финансам и банковской системе. Именно, он в 1917 г. руководил национализацией банков России, а после возвращения из Туркестана возглавил наркомат финансов РСФСР, а затем и СССР, осуществив блестящую денежную реформу 1922–1924 гг., и, наладив советское банковское дело. Поэтому можно предположить, что революционную «экспроприацию» богатств Бухары произвели в интересах укрепеления советской финансовой системы, находившейся в катастрофическом положении. Это могло быть главной миссией Сокольникова на советском Востоке.

Сокольников Григорий /Бриллиант Гирш/ (1888–1939). Сын врача. В 1905 г. вступил в РСДРП, в 1907 г. арестован, в 1909 г. сослан в Сибирь. Бежал за границу, жил в Швейцарии и Франции. В 1914 г. окончил юрфак Парижского университета. В 1917 г. вместе с В.Лениным вернулся в Россию через Германию. В 1917 г. – член Исполкома Моссовета, с августа 1917 г. – член Исполкома Петросовета. Участник вооруженного восстания в Петрограде. В 1917–1919 гг. – член ЦК РКП (б). В октябре 1917 г. руководил национализацией банков. В 1918 г. в качестве председателя советской делегации подписал Брестский мир. В мае-июне 1918 г. – член Президиума ВСНХ. С 1918 г. – член РВС 2-й и 9-й армий Южного фронта, командующий 8-й армией. В июле 1920–марте 1921 г. – председатель Туркбюро. В июле–сентябре 1920 г. – председатель Турккомиссии. В сентябре 1920–марте 1921 г. – командующий Туркфронтом. В начале 1921 г. тяжело заболел, был госпитализирован в Москве. После операции и лечения в Германии в ноябре 1921 г. вернулся в Москву. В октябре 1921 г. был снова заочно утвержден председателем Турккомиссии и Туркбюро. Был назначен членом коллегии Наркомфина РСФСР и Финансовой комиссии ЦК РКП (б) «при условии, что он остается предтуркестанбюро и обязан ездить в Туркестан по надобности…». В январе 1922 г. назначен первым зам. Наркомфина РСФСР. В составе советской делегации участвовал в работе Гаагской конференции. В 1922–1923 гг. – нарком финансов РСФСР. С июля 1923 г. – нарком финансов СССР. С 1922 г. – член ЦК ВКП(б), в 1924–1925 гг. – кандидат в члены Политбюро ЦК. С 1926 г. – заместитель председателя Госплана СССР. В 1928–1929 гг. – председатель Нефтесиндиката СССР. В 1929–1932 гг. – полпред в Великобритании. С 1930 г. – кандидат в члены ЦК ВКП(б), с 1933 г. – член коллегии НКИД. В 1933–1934 гг. – зам. наркома НКИД СССР. С 1935 г. в опале, в июле 1936 г. арестован по делу «антисоветского троцкистского центра». Приговорен к 10 годам тюрьмы. По официальной версии убит в заключении сокамерниками.

/глава из неопубликованной рукописи "Революция в сердце Азии"/