Судьба казны бухарского амира Алим-хана

Одним из самых запутанных и деликатных вопросов разгрома Бухарского амирата остается судьба финансовых, золотых, товарных и др. ресурсов, принадлежавших амиру Алим-хану, а значит являвшихся государственным ресурсом Бухары. Официальные вложения амира в Русско-Бухарском акционерном обществе, Бухарском банке, Русско-Азиатском хлопковом обществе, промышленных предприятиях в начале 1920 г. оценивались в 100,8 млн. рублей, из которых 77,3 млн. рублей составляла стоимость наличного хлопка, а 18,8 млн. рублей – семян и волокна. Известно, что в течение 1919 г. и начале 1920 г. огромные товарные ценности амира Бухары, в основном хлопок и каракуль, направлялись «из Бухары в Афганистан и Персию и через эти страны в Англию». Значительные вклады амира имелись во французских банках .

Английский консул в Кашгаре П. Эссертон сообщил, что амир готовился «...к вероятному краху и пытался спасти громадные богатства, хранившиеся в подвалах его дворца» и обратился к нему с просьбой принять на хранение «...до более светлых дней и восстановления нормальных условий» 35 миллионов фунтов стерлингов в золотой и серебряной монете и слитках, что составляло ок. 150 млн. золотых рублей. Канцелярия вице-короля Индии дала П.Эссертону указание воздержаться от помощи амиру в этом вопросе. Имеются также свидетельства, что часть своих богатств амир Бухары успел укрыть в тайниках на территории амирата. Еще летом 1920 г. он отправил на юг несколько тайных караванов с грузом золота и драгоценностей. По оценкам Ф. Ходжаева при своем бегстве амир лично увез только 10–15 млн.рублей золотом. Однако не вызывает сомнений, что значительная часть амирской казны осталась в пределах амирата.

Сообщая о ходе бухарской операции, Фрунзе отметил: «В Шахрисябзе взято огромное количество золота и других ценностей. Все это ... по соглашению с ревкомом будет перевезено на хранение в Самаркандский банк». Большое количество амирских ценностей обнаружили после штурма в Старой Бухаре и окрестных дворцах амира. Наиболее ценное имущество тут же взяли под контроль части Туркфронта. Уже на следующий день после захвата Бухары Фрунзе отдал распоряжение «...Все захваченное ценности казны старого бухарского правительства принять под строжайшую ответственную охрану, причем сундуки и тюки не разбирать, а, отметив, общее содержание (золото, вещи, кредитки и т.п.), немедленно опечатать в присутствии представителя бухарского ревкома и сдавать в Самаркандский народный банк». Уже 5 сентября 1920 г. на объединенном заседании представителей РСФСР, Бухарского ревкома и ЦК БКП признали, «...что ценности Бухреспублики во время периода военных действий подвергаются опасности быть расхищенными, ввиду того, что нет никакой возможности принять все меры охраны» и решено просить РСФСР «...взять на себя охрану этих ценностей в одном из своих отделений Народного Банка в Самарканде или Ташкенте до установления полного спокойствия в Бухаре».

Командующий Кагано-Бухарской группой войск 6 сентября приказал: «...Отдельному стрелковому Туркполку перейти в Ширбудун и расположиться в саду бывшего эмира. Командиру полка принять по получении сего дворец и запечатанные склады... Никого, кроме уполномоченных Бухревкома, в сад и дворец не допускать...». Охранять, в т.ч. было необходимо от мародерства внутри самой Красной Армии. Архивы фиксируют факт того, что после взятия Бухары военнослужащие «...занялись разграблением ценностей эмира, в том числе золота, сукна, шелка» ([141], 81). Переброшенная на Южный фронт интернациональная бригада Э.Кужело «щеголяла там саблями, усыпанными редкими по величине драгоценными камнями с золотыми эфесами и ножнами тончайшей работы», а в поездах, шедших из Туркестана в Россию после бухарской операции, вплоть до поезда М.Фрунзе, чекисты для изъятия награбленного имущества устроили повальные обыски.

Это обстоятельство стало предметом следственного дела Особого отдела Туркфронта, по которому проходило 105 человек. в т.ч. командующий ударной группой Белов. 7 декабря 1920 г. коллегия Особого отдела Туркфронта решила, что дело «Бухарские события 1920 г.», имеет «... общегосударственное значение, подлежащее рассмотрению органов центра РСФСР» и передало его в Особый отдел ВЧК. В апреле 1921 г. на заседании Президиума ВЧК в Москве с Белова сняли обвинения, но другие участники бухарских «событий» были осуждены.

Сам факт передачи дела в Президиум ВЧК, похоже, выявляет чувствительный момент «революционной» конфискации богатств амирской Бухары в пользу РСФСР, спровоцировавшей вакханалию грабежа в советских частях. То, что при захвате Бухары осуществилась не временная отправка ценностей Бухары на хранение в Советский Туркестан, а, именно, изъятие этих ценностей подтверждает факт из очерка о жизнедеятельности премьер-министра БНСР Ф. Ходжаева. По его инициативе «в Ташкент был направлен железнодорожный состав с огромными ценностями, оставшимися в Бухаре после бегства эмира». Эти ресурсы были «с благодарностью приняты» Советской республикой и «использованы для разгрома общего врага и борьбы с разрухой и голодом».

Российский историк В.Шамбаров утверждает, что в Самарканд вывезли «...7 вагонов золота и драгоценностей, захваченных из сокровищниц эмира в Бухаре и Шахрисябзе». Возможно здесь речь идет о том же составе Ф. Ходжаева. Порядок экспроприированных богатств Бухары может достигать ок. 100 млн. золотых рублей. Масштаб ценностей в 7 вагонах можно оценить на примере золотого запаса России, оказавшегося в руках белочехов и Колчака (более 800 млн. золотых рублей. Весной 1920 г. командование Чехословацкого корпуса вернуло его советской России в 18 вагонах, содержащих золото и др.ценности на сумму ок. 410 млн. рублей. Тогда изъятый бухарский «золотой запас» мог достигать 150 млн. золотых рублей.

Открытые сведения упоминают более скромную цифру. По данным советского исследователя 1960-х гг. А. Гордиенко, ссылающегося на ЦГА УзССР (совр. РУзб.) /ф.Р-46, оп.1, д.7, л.6/, изъятые у амира Бухары ценности включали: золото в слитках и изделиях на сумму 4,5 млн. рублей золотом, 500 пудов серебра, кредитных билетов на сумму 7 млн. рублей, а также большое количество хлопка, каракуля, шерсти и продовольствия.

В связи с затронутой темой обращает на себя внимание персона преемника Фрунзе, сразу после завершения Бухарской операции назначенного командующим Южным фронтом. Его сменил на посту комтуркфронта Григорий Сокольников, который к тому времени уже являлся председателем Турккомиссии и Туркбюро ЦК РКП (б), т.е. сосредоточил в своих руках государственную и партийную власть. Сокольников известен как главный большевистский специалист по финансам и банковской системе. Именно, он в 1917 г. руководил национализацией банков России, а после возвращения из Туркестана возглавил наркомат финансов РСФСР, а затем и СССР, осуществив блестящую денежную реформу 1922–1924 гг., и, наладив советское банковское дело. Поэтому можно предположить, что революционную «экспроприацию» богатств Бухары произвели в интересах укрепеления советской финансовой системы, находившейся в катастрофическом положении. Это могло быть главной миссией Сокольникова на советском Востоке.

Сокольников Григорий /Бриллиант Гирш/ (1888–1939). Сын врача. В 1905 г. вступил в РСДРП, в 1907 г. арестован, в 1909 г. сослан в Сибирь. Бежал за границу, жил в Швейцарии и Франции. В 1914 г. окончил юрфак Парижского университета. В 1917 г. вместе с В.Лениным вернулся в Россию через Германию. В 1917 г. – член Исполкома Моссовета, с августа 1917 г. – член Исполкома Петросовета. Участник вооруженного восстания в Петрограде. В 1917–1919 гг. – член ЦК РКП (б). В октябре 1917 г. руководил национализацией банков. В 1918 г. в качестве председателя советской делегации подписал Брестский мир. В мае-июне 1918 г. – член Президиума ВСНХ. С 1918 г. – член РВС 2-й и 9-й армий Южного фронта, командующий 8-й армией. В июле 1920–марте 1921 г. – председатель Туркбюро. В июле–сентябре 1920 г. – председатель Турккомиссии. В сентябре 1920–марте 1921 г. – командующий Туркфронтом. В начале 1921 г. тяжело заболел, был госпитализирован в Москве. После операции и лечения в Германии в ноябре 1921 г. вернулся в Москву. В октябре 1921 г. был снова заочно утвержден председателем Турккомиссии и Туркбюро. Был назначен членом коллегии Наркомфина РСФСР и Финансовой комиссии ЦК РКП (б) «при условии, что он остается предтуркестанбюро и обязан ездить в Туркестан по надобности…». В январе 1922 г. назначен первым зам. Наркомфина РСФСР. В составе советской делегации участвовал в работе Гаагской конференции. В 1922–1923 гг. – нарком финансов РСФСР. С июля 1923 г. – нарком финансов СССР. С 1922 г. – член ЦК ВКП(б), в 1924–1925 гг. – кандидат в члены Политбюро ЦК. С 1926 г. – заместитель председателя Госплана СССР. В 1928–1929 гг. – председатель Нефтесиндиката СССР. В 1929–1932 гг. – полпред в Великобритании. С 1930 г. – кандидат в члены ЦК ВКП(б), с 1933 г. – член коллегии НКИД. В 1933–1934 гг. – зам. наркома НКИД СССР. С 1935 г. в опале, в июле 1936 г. арестован по делу «антисоветского троцкистского центра». Приговорен к 10 годам тюрьмы. По официальной версии убит в заключении сокамерниками.

/глава из неопубликованной рукописи "Революция в сердце Азии"/